— Повторяю: я преподобный Шорт, — сказал голос.
Сестренка внезапно перестала смеяться и осерчала:
— Хочешь, скажу, почему я сразу поняла, что ты не преподобный Шорт?
— Очень хочу, — сердито отозвался гость.
— Потому что преподобный Шорт уже здесь, — торжествующим голосом объявила Сестренка. — Стало быть, ты кто-то другой.
— Господи Боже, — отозвался ее собеседник. — Дай мне терпение! — и нетерпеливо забарабанил в дверь опять.
Мейми Пуллен открыла дверь ванной.
— Что происходит? — спросила она, высунув голову. Увидев перед входной дверью Сестренку, она осведомилась у нее: — Кто пришел?
— Какой-то алкаш. Говорит, нахал, что он преподобный Шорт, — доложила Сестренка.
— Я и есть преподобный Шорт! — взвизгнул человек за дверью.
— Этого не может быть! — отрезала Сестренка.
— Ты часом не напилась, дорогая? — спросила у нее Мейми, направившись в комнату.
Аламена крикнула из кухни:
— Это, наверное, Джонни решил пошутить.
Мейми подошла к двери, отпихнула Сестренку и открыла дверь.
Через порог переступил преподобный Шорт. Он шатался, словно собирался вот-вот упасть. Его худое лицо с пергаментной кожей искажала гримаса ярости.
За очками в золотой оправе полыхали огнем красноватые глаза.
— Батюшки святы! — ахнула Сестренка. Ее лицо посерело, глаза засверкали белками так, словно она увидела призрак. — Это и правда преподобный Шорт.
— А я что говорил! — прошипел тот.
Рот у него был как у зубатки. Заговорив, он обрызгал слюной Дульси, которая подошла и стала рядом с Мейми, положив ей руку на плечо.
Она сердито отпрянула и вытерла лицо маленьким черным кружевным платочком — то была единственная деталь ее туалета, указывавшая на траур.
— Хватит на меня плевать, — фыркнула Дульси.
— Он не нарочно, — примирительно сказала Мейми.
— Грешник, объятый дро-о-ожью! — выводил Южанин.
Преподобный Шорт вдруг дернулся так, словно у него начинался припадок. Собравшиеся смотрели на него с интересом.
— Стоит трепещет, дядя Джо-о! — вторил Южанину Окей.
— Мейми Пуллен, если вы не велите перестать им коверкать замечательный спиричуэл, клянусь Всевышним, я не произнесу проповедь на похоронах, — проскрежетал преподобный Шорт срывающимся от злости голосом.
— Они хотят выразить свою благодарность, — выкрикнула Мейми, пытаясь перекрыть и музыку, и общий гвалт. — Большой Джо вывел их на путь к успеху, когда они выпрашивали на чай, играя в притоне Эдди Прайса. А теперь они провожают его в путь на небеса.
— Так на небеса не провожают, — отозвался преподобный охрипшим от криков голосом. — От их воплей скорее мертвые восстанут из гробов.