— Нет, мой мальчик, не слышал. Я слишком занят нашей филантропией. Но мне очень жаль этих несчастных, хотя, возможно, это в конечном итоге случилось ради их же блага. Я недоволен тобой, друг мой. Честный негр, а сбиваешь с толку своих собратьев. Если бы ты знал с наше, ты бы и не помыслил о том, чтобы посылать их в Африку. В этих чужих краях их ожидают болезни и голод. Самое подходящее для них место — наш Юг. Мы любим наших черных и печемся о них.
— Вот об этом-то я хотел поговорить с вами, сэр. Наши бедняги собрались уезжать, но раз они не могут вернуться в Африку, тогда им лучше поехать на Юг.
— Вот именно, мой мальчик. Присылай их сюда, и мы о них позаботимся. Их настоящий дом — счастливый Юг.
Молодые чернокожие клерки, усиленно внимавшие разговору, были потрясены, когда Барри ответил:
— Вынужден с вами согласиться, сэр.
Молодой блондин стоял у окна, вглядываясь в бурлящую толпу. Теперь он видел ее в ином свете. Негры больше не казались ему опасными, это были наивные, простодушные люди, и он с трудом сдержал улыбку, думая, как легко все сработает. Затем он что-то вспомнил, и чело его нахмурилось. Он подозрительно покосился на Барри. Этот черномазый был слишком уж податлив.
Но полковник не ведал никаких сомнений.
— Доверься мне, сынок, — сказал он, — и мы не оставим в беде твоих людей.
— Я-то вам верю, — сказал Барри. — Я знаю: вы не подкачаете. Но наш руководитель О’Мэлли не одобрит моего прихода, если о нем узнает. Он ведь человек опасный, сэр!
Из-под белых усов полковника сверкнули белые зубы, и Барри вдруг подумал, что этот белый сукин сын слишком уж какой-то весь белый. Полковник же продолжал как ни в чем не бывало:
— Не волнуйся, сынок, мы разберемся с этим негром и положим конец его антиамериканской деятельности.
Барри наклонился вперед и понизил голос:
— Видите ли, сэр, сейчас у нас восемьдесят семь крепких, здоровых, работящих семей, готовых сняться с насиженных мест. Они только хотят знать, готовы ли вы заплатить им их премиальные.
— Их премиальные все равно что у них в кармане, так им и передай. — Полковник покатал сигару во рту и обнаружил, что она потухла.
Он небрежно швырнул ее прямо на пол и вынул новую из серебряного портсигара, что держал в нагрудном кармане. Затем он подрезал ее конец ножничками, которые извлек из кармана рубашки, сунул в рот и стал перекатывать, пока конец как следует не отсырел. Барри и блондин одновременно поднесли свои зажигалки. Полковник предпочел огонек Барри.
— Я узнал, что хотел, сэр, — сказал Барри. — У нас готово к отъезду более тысячи семей, и я продам вам весь список.