— Я не помню, что он говорил, — призналась Дульси. — Последнее, что я помню, — это как он прокрался на кухню с черного хода.
— Ты была одна? — спросила Мейми.
— С Аламеной. Она, наверное, и забрала к себе Спуки. — Затем внезапно смысл вопроса Мейми дошел до Дульси: — Господи, тетя Мейми, вы думаете, я шлюха? — воскликнула она.
— Просто я пытаюсь понять, почему ни с того ни с сего Джонни полетел в Чикаго.
— Чтобы проверить насчет меня, — с вызовом проговорила Дульси, осушая стакан. — Зачем же еще? Он всегда за мной следил. Других дел у него нет — только следить за мной. — От раската грома затряслись стекла в рамах. — Боже, не могу слушать этот гром, — сказала она, вставая. — Пойду лягу.
Взяв бутылку и стакан, Дульси удалилась в спальню. Она приподняла крышку телерадиокомбайна и поставила пластинку, затем легла в постель и укрылась с головой.
Мейми последовала за ней и уселась на стул возле кровати.
Заглушая шум дождя, колотившего в окна, в комнату ворвался голос Бесси Смит:
Когда пять дней подряд гремит гроза,
Когда пять дней подряд гремит гроза,
То, значит, надвигается,
То, значит, надвигается,
То, значит, надвигается беда.
— Почему он все-таки тебя запер? — спросила Мейми.
Дульси протянула руку и приглушила звук радиолы.
— Что-что? — переспросила она.
— Джонни запер тебя на замок. А потом позвонил мне из Чикаго и попросил выпустить тебя.
— Ничего странного. Он меня и к кровати привязывал, — отозвалась Дульси.
Мейми тихо заплакала.
— Детка, что происходит? — спросила она. — Почему он вдруг ни с того ни с сего полетел в Чикаго?
— Ничего не происходит, — угрюмо буркнула Дульси. Потом добавила: — А вы знаете про нож?
— Про какой нож?
— Про тот, которым зарезали Вэла, — прошептала Дульси.
Снова грянул гром, и Мейми опять вздрогнула. Дождь лупил в окно изо всей силы.
— Чарли Чинк подарил мне такой же, — сообщила Дульси.
Затаив дыхание, Мейми выслушала рассказ Дульси о двух ножах, из которых Чинк один подарил ей, а второй оставил себе. Затем она так глубоко вздохнула, что вздох очень напомнил стон.
— Слава Богу, теперь ясно, что это сделал Чинк, — пробормотала Мейми.
— Я это все время говорила, — отозвалась Дульси, — но никто мне не верил.
— Но ты можешь это легко доказать, — сказала Мейми. — Покажи свой нож полиции, и тогда станет ясно, что Вэла зарезали ножом Чинка.
— Но у меня его нет, — призналась Дульси. — Потому-то мне так страшно. Я всегда держала его у себя под бельем, а недели две назад гляжу — его нет. А спросить, куда делся нож, я побоялась.
Лицо Мейми сделалось пепельно-серым и как-то съежилось. Взгляд стал измученным и больным.