– Полагаю, думает, – сказал президент.
– В свое время греческий огонь был страшным и непонятным оружием, о Слава американского народа. Однако теперь о нем никто не слышит, и знаете, почему?
– Не знаю, – ответил президент.
Он не сводил глаз с Римо, тот же упрямо избегал его взгляда.
– Потому что византийский император, последний, кто знал состав, который загорается, если его полить водой, оскорбил Дом Синанджу. Его огонь не причинил Мастерам Синанджу никакого вреда, и он умер, а с ним погибло его непобедимое оружие. Можно и в этом случае сделать нечто подобное.
– Сделайте, – сказал президент.
– Вы пожалеете об этом, – предупредил Римо.
– Нет, хуже уже быть не может, – сказал президент.
– Хотите, прибьем голову этого тирана на ворота Белого дома? – спросил Чиун. – Обычное завершение такого рода дел. И, на мой взгляд, вполне уместное.
– Не надо голову. Только оружие, – сказал президент.
– Прекрасный выбор, – одобрил Чиун.
Когда Третья международная конференция по материальным ресурсам закончила свою работу, торжественно провозгласив: Бакья имеет неотъемлемое право владеть тем, что обозначается длинным словом на третьей странице, и участники ее разъехались, Генералиссимус Сакристо Корасон провозгласил в честь братства стран Третьего мира всеобщую амнистию.
В тюрьме было сорок камер и только трое заключенных, что объяснялось необычайно эффективной системой правосудия на острове. Преступников либо вешали на месте, либо отправляли в горы, на рудники, которые давали двадцать девять процентов мировой добычи битума, либо отпускали с извинениями.
Правда, извинения приносились только после того, как в казну министерства юстиции поступало 4000 долларов. За 10 000 долларов приносились «глубокие» извинения. Один американский юрист как-то допытывался у Корасона, почему бы просто не объявить, что обвиняемый не виновен.
– Именно так поступаем мы, когда даем взятку судье, – прибавил юрист.
– В этом мало шику. За десять тысяч вы должны хоть что-то дать, – ответил Корасон.
И вот сейчас Корасон стоял на пропыленной дороге, ведущей к тюрьме от главного шоссе. Тюрьма располагалась на потрескавшемся от жары огромном пустыре – пустыня пустыней. Черный ящик был, как всегда, рядом. За прошедшее время его поставили на колеса и снабдили висячим замком и кучей циферблатов. Циферблаты Корасон сам устанавливал под покровом ночи. Уж он-то знал, как можно удержаться на посту неограниченного правителя Бакьи.
Новый министр юстиции и генералы находились тут же. Солнце пекло немилосердно. Стоя у высокого тюремного забора, новый министр ожидал от Корасона знака, по которому следовало освободить заключенных.