В начале августа он сказал, что любит ее. Скарлетт рассказывала, что они сидели у бассейна, болтали ногами в воде, и он просто придвинулся, поцеловал ее в ухо и произнес это. Подруга рассказывала об этом шепотом, словно все это было хрупким волшебством, способным исчезнуть, если только кто-то громко расскажет о нем.
Я люблю тебя.
И от этого всё стало еще хуже, когда он ушел так быстро, всего спустя две недели. Единственный парень, который сказал это – и, действительно, имел это в виду. Никто в мире понятия не имел, как сильно Скарлетт любила Майкла Шервуда. Даже я с трудом понимала, хотя и очень старалась.
В первый школьный день мы со Скарлетт заехали на парковку, нашли свободное место и припарковались. Подруга отстегнула ремень безопасности, выключила двигатель.
- Я просто не хочу, - решительно заявила она.
- Знаю, - ответила я.
- Я имею в виду, в этом году, - вздохнула Скарлетт. – Просто не представляю, как справиться со всем этим. Со всеми этими… обстоятельствами.
- Понимаю, - почему-то я снова ответила коротко. Со дня похорон Скарлетт, кажется, ушла в себя, почти не упоминала Майкла – и я тоже молчала.
Остаток лета мы провели, разговаривая обо всем, кроме него. Он как будто бы был под запретом. Возле школы планировалось посадка дерева в его честь и установка специальной таблички. Семья Майкла выставила дом на продажу – я слышала, они переехали во Флориду. Жизнь продолжалась без него. Но, когда кто-нибудь упоминал его имя, на лице Скарлетт пробегало такое выражение страдания, что мне самой становилось плохо.
Новенькие ребята проходили мимо в новой одежде, приличная толпа учеников шла к главному зданию, на парковку заезжали машины. Сидя в машине и глядя на все из окна, мы ловили последние мгновения свободы. Я сидела в ожидании, сжимая в руках ремень своей новой сумки, которая стояла у меня в ногах. Внутри лежали несколько тетрадей на спирали с красивыми обложками и нераспечатанная упаковка карандашей – все такое сияющее новизной, яркое. Из нас двоих всегда именно Скарлетт решала, когда пора идти за покупками к школе.
- Ладно, - мрачно произнесла она, скрещивая руки на груди, - судя по всему, у нас нет никакого выбора.
- Скарлетт Томас! – закричал кто-то позади машины, и в зеркале заднего вида мы увидели Джинни Тейбор. У нее была новая стрижка, на губы она нанесла красную помаду, а сейчас бежала к нам, держась за руки с Бреттом Херши, тем капитаном футбольной команды. Только Джинни могла подцепить кого-то на похоронах. – Школа – вон там! – указала она красным ногтем в сторону здания, затем рассмеялась, откидывая голову, а Бретт выглядел так, словно ждал, что в него вот-вот что-то швырнут. Джинни помахала нам пальчиками и потащила своего его дальше. Я поверить не могла, что мы провели так много времени вместе, а ведь это было тем же летом! Казалось, что это было несколько лет назад.