Когда я поднялась к подруге, та лежала в кровати, свернувшись в клубочек. Цветы, которые Стив принес Мэрион, лежали на полу рядом со шкафом, все еще в их цветной бумаге.
- Вроде бы, - осторожно начала я, - все прошло не так уж и плохо?
Она слабо улыбнулась.
- Тебе стоило бы ее услышать. Вся эта ерунда о совершенных ею ошибках и о том, что я должна была быть умнее, чем она. Как будто то, что случилось, делает ее худшей матерью на свете.
- Нет, - покачала я головой. – А вот моя мама посадила бы меня на цепь после такого.
- Твоя мама усадила бы тебя перед собой, и вы бы спокойно обо всем поговорили, а потом пришли бы к лучшему решению. Она бы не сбежала с каким-то воителем.
- Моя мама, - заявила я, - упала бы на месте, услышав такие новости.
Скарлетт встала и подошла к зеркалу, глядя на себя.
- Она сказала, мы поедем в клинику в понедельник и запишемся на прием. Чтобы сделать аборт.
Я посмотрела на свое отражение позади ее.
- Именно это вы решили сделать?
- Не то что бы мы много обсуждали это, - Скарлетт коснулась живота. – Она сказала, что делала аборт сама, много лет назад. Когда мне было шесть или семь. Ничего особенного, так она говорит.
- Вырастить ребенка очень сложно, - произнесла я, пытаясь помочь. – В смысле, тебе всего шестнадцать, вся жизнь перед тобой.
- Ей тоже было шестнадцать. Когда родилась я.
- Это другое, - ответила я, понимая, что неправа. Мэрион была выпускницей, собиралась пойти в хороший колледж. А отец Скарлетт был футболистом, тоже рассчитывающим на стипендию. Они встретились на какой-то вечеринке, и Мэрион больше никогда не видела (да и не пыталась) его.
- Оставить меня было, возможно, единственным не эгоистичным решением, которое Мэрион приняла в своей жизни, - сказала Скарлетт. – Мне всегда было интересно, почему же она так поступила.
- Перестань, - попросила я. – Не нужно так говорить.
- Но это правда. Мне интересно, - она отошла от зеркала, опустив руки.
Мы провели в этой комнате, наверное, половину наших жизней, но никогда мы не переживали здесь ничего подобного. Это было сильнее нас.
- Все будет хорошо, - снова сказала я.
- Знаю, - отозвалась подруга, глядя на наши отражения. – Я знаю.
В пятницу все должно было закончиться. Мы не говорили об этом вслух, только изредка перешептывались, никогда не называя конкретных определений. Молчание заполнило дом Скарлетт, поселилось в каждой комнате, растянувшись от пола до потолка. Для Мэрион все это уже было решенным делом. Они со Скарлетт съездили в клинику, выяснили все детали. По мере того, как неделя подходила к концу, моя подруга становилась все более тихой и молчаливой.