Большую часть полета я спала, пока папа не разбудил меня в четыре утра. Он всегда был очень пунктуален в путешествиях, так что мы всегда могли быть уверены, что прибудем вовремя. В такси он попросил включить музыку, чтобы мы оба не провалились в сон снова.
До отъезда я практически не сомкнула глаз, каждую ночь просто глядя в потолок и думая о Мэйконе. Я была уверена, что он появится, чтобы мигнуть фарами и просигналить на прощание. Он знал, что я была расстроена из-за бабушки, но чувствовал себя явно неуютно, когда я принималась говорить об этом. Семейные отношения не были его стихией, судя по всему. Мне не хотелось уезжать, оставляя все между нами вот так вот, в нерешенном состоянии, но у меня не было выбора, и теперь мне оставалось только представлять его в местах, где я никогда не была, и с людьми, которых я не знала, а еще надеяться, что он достаточно ценит меня, чтобы не искать у других того, в чем я ему отказала.
Первое, о чем я подумала, войдя в комнату к бабушке Галлее – это какой же маленькой она казалась. Она была в кровати, ее глаза закрыты, луч солнечного света падает из окна на лицо, и оно кажется фарфоровым, ненастоящим, как лицо Скарлетт О`Хары, которую она мне подарила.
- Привет! – мама встала с кресла, стоявшего рядом с окном. А я ее даже и не заметила! – Как прошел полет?
- Нормально, - отозвалась я, когда она подбежала и поцеловала меня.
- Все хорошо, - успокоил ее папа, погладив ее по спине. – Мы неплохо скоротали время.
Я хихикнула.
- Выйдем, - тихо сказала мама. – У нее была нелегкая ночь, сейчас ей нужен отдых.
В коридоре мимо нас проехала женщина в инвалидном кресле, она смеялась и что-то говорила. Напротив комнаты бабушки Галлеи была еще одна, и через приоткрытую дверь я увидела кого-то, подключенного к какой-то аппаратуре, с трубкой в носу. Та комната была темной, шторы плотно задернуты.
- Ну, как дела дома? – мама обняла меня. – Я так скучала без вас!
- Как дела здесь? – мягко, но твердо спросил папа, и я вдруг поняла, какой же усталой выглядит мама, ее лицо стало старше, словно это место прибавляло людям несколько лет.
- Более-менее, - ответила она, все еще обнимая меня. Мне было неудобно, мою руку прижали к телу под непонятным углом, но маме это было важно, так что я не сдвинулась с места. – Ей стало гораздо лучше. Каждый день она поправляется, идет к выздоровлению шаг за шагом, - с каждым словом мама стискивала мое плечо все сильнее.
Когда мы смогли зайти внутрь снова, я смогла поговорить с бабушкой лишь пару минут. Вначале, когда она открыла глаза и увидела меня, на ее лице не промелькнуло и тени узнавания, словно она понятия не имела, кто я такая, и меня это напугало. Как будто я вдруг превратилась в другую девушку, другую Галлея, и голос, манеры и внешний вид ничуть не напоминали меня прошлую.