— Вот что, Ильмурза, — резко изменил тон Гаязов, и его выпуклые глаза жестко блеснули, — я еще не могу тебе обещать, возьмем ли мы тебя обратно на завод. Тебе придется встать перед рабочими и держать перед ними ответ за свою вину. Ты вернулся… Говоря попросту, ты вернулся как дезертир…
«Отец!..» — подумал побледневший Ильмурза и тихо, но еще довольно твердым голосом спросил:
— Вы хотите устроить надо мною суд?
— А как ты думаешь? Может, нам надобно было встретить тебя с распростертыми объятиями? Сам ведь сказал…
— Почему, Зариф-абы, вы взъелись на меня? — перебил он парторга. — Ну, поругали, это правильно, нужно. Я даю слово с этого часа ничего плохого не делать.
— Это ведь только слова, Ильмурза.
— На этот раз я свое слово сдержу. Увидите.
— И это лишь пустое обещание.
— Значит, вы мне не верите и не дадите работу на заводе, где я проработал более десяти лет?
— Все решит коллектив.
— А кто это — коллектив?
— Люди.
— А что, если я не интересуюсь их мнением?
— Твоя воля, — перебил его Гаязов. — Но, Ильмурза, не советую тебе заноситься. Хочешь знать, так вся твоя надежда в коллективе. Тебе нужно хорошенько повариться в этом котле, тогда, может, отпадет то пакостное, что налипло в твоей душе. А сейчас можешь отправляться домой. И советую тебе — подумай…
И вот Ильмурза, облокотившись обеими руками на кухонный стол, сидит и думает невеселую думу. В городе у него найдутся, пожалуй, приятели, которые помогут ему устроиться куда-нибудь на другой завод… Но ведь Гаязову ничего не стоит и туда сообщить. Или забраться куда-нибудь в глушь, чтобы замести следы?.. В сберкассе у него еще есть немного денег. Выправить новые бумаги, помахать из окна вагона шляпой и — тю-тю, будьте здоровы… Выдумали, чтобы он по своей воле предстал перед судом. Нет, дудки, едва вылез из огня, да в полымя…
Ильмурза уже знал, что такое суд коллектива. На целине товарищи так взгрели одного парня, узнав, что он хочет улизнуть, — только держись. Спасибо!.. Сумев выцарапаться оттуда, уж как-нибудь не подкачает и здесь. Чтобы жар-птица да сама залетела в силок…
Но вдруг его мысли устремились в противоположном направлении, и он даже вздрогнул, поняв, что, сколько бы ни брыкался, все равно ему не миновать товарищеского суда.
— Нуруш! — крикнул Ильмурза, испугавшись собственных мыслей. — Пойди-ка сюда. Ты что нос задрала?
Не успевшая сменить школьную форму Нурия, в коричневом платье с белым воротником и в черном переднике, заложив руки за спину, прислонилась к дверному косяку.
— Что тебе нужно?
— Когда же проведем встречу? — насмешливо улыбнулся Ильмурза.