— Вот теперь я спокоен, Гульчира. Я готов ждать твоего письма, сколько нужно. Только прошу: по возможности скорее.
У парадного они долго еще не могли расстаться.
— Завтра увидимся?
— Увидимся, Азат. Я еще днем тебя увижу. Если управишься с делами, может, и в театр сходим. Да, вспомнила… нужно поискать тебе валенки, — сказала Гульчира. — Опять ведь придется ехать по снежной степи.
— Купил уже. На базаре, Ляйсенэ привезла.
— Смотри, чтобы у меня в валенках ходить, слышишь? Не фасонь. И себе нынче же куплю валенки.
— Я сам куплю тебе. Деревенские теплее. Беленькие, очень красивые.
— Нет-нет, лучше черные покупай.
Пора было расставаться. Но Гульчира сказала:
— Я провожу тебя немного, до половины квартала.
А когда дошли, Назиров не решился отпустить ее одну.
— Азат, — Гульчира опустила глаза, — ты меня… никогда не обманешь?
Назиров молча покачал головой.
— И верить хочется, и боюсь. Я ведь чего только не передумала тогда о тебе… Бывали дни, клялась, что никогда больше не заговорю с тобой…
Назиров прижал ее к груди. Гульчира не сопротивлялась.
— Гульчира моя… забудем те черные дни. Пусть все канет в прошлое!
Губы их слились.
Они не видели ни того, как проходившая мимо, печально опустив голову, девушка остановилась, заметив их, и, широко раскрыв глаза, некоторое время следила за ними, ни того, как она, бросившись на другую сторону, пустилась от них вдоль улицы, словно заяц, спасавшийся от волка.
Это была Шафика. От тоски по Баламиру она места себе, бедняжка, не находила.
6
Шафика бежала до тех пор, пока не обессилела. Она и узнала и не узнала целующихся. Конечно, не вид целующихся заставил ее убежать в другую сторону, — ее ожгло чужое счастье. Она спасалась от собственных невеселых дум, неотступно преследовавших ее. Она тоже мечтала о чистой, большой любви. Необязательно же, чтобы любимый был каким-то особенным человеком. Она ведь тоже звезд с неба не хватает, простая, скромная девушка. Но это не мешает ей любить всей душой. Раз полюбив, она не изменит своему любимому до конца жизни.
Полюбив Баламира и услышав, что он встречается с другой, не выбросила же его из своего сердца. Ей только хотелось взглянуть на счастливицу. Может, вправду, та более достойна любви, чем Шафика. Шафика была скромного мнения о своей наружности. Что может быть интересного в девушке, когда лицо усыпано веснушками, волосы огненно-рыжего цвета! Правда, многим нравились ее ясные голубые глаза. Но зачем Шафике многие, когда любимый у нее один-единственный!
Увидев однажды Розалию — вместе с подругами та возвращалась из школы с маленьким портфельчиком в руке, — Шафика ревнивым взглядом оглядела ее с головы до ног: долговязая, сутулится, и ноги — не ноги, а неуклюжие колодки. Глаза кошачьи, зеленые. «Чем она могла прельстить Баламира?» — недоумевала девушка.