Сулейман, любивший обычно посидеть за столом, — это был единственный час, когда он видел всех своих детей вместе, — сегодня торопился скорее кончить с обедом. Переодевшись, он ушел.
— Пошел учить уму-разуму джизни, — сказал, посмеиваясь, Ильмурза. — Читайте молитвы, не то вернется и спать нам не даст.
Но никто не подхватил его шутки. А Нурия, когда ушли старшие, сказала Ильмурзе, собирая посуду:
— Не смей насмехаться над отцом, за собой лучше смотри, буфетчик.
Ковыряя в зубах зубочисткой, Ильмурза сказал с усмешечкой:
— Э-э, сестренка, тебя замуж не возьмут, непорядок на столе! — И пошел на кухню следом за мгновенно зардевшейся Нурией, которой пришлось вернуться за забытой на столе ложкой. — Не сердись, Нурия, — не унимался он, хоть и видел, что сестра дуется на него. — Пойдешь со мной в кино? А то, хочешь, куплю билет в кукольный театр.
Когда Ильмурзе хотелось позлить Нурию, он обязательно говорил о кукольном театре, чтобы подчеркнуть, что она еще ребенок в его глазах.
— В кукольный театр!.. В медвежий цирк с удовольствием пошла бы, только билеты купи. А то все обещаниями отделываешься!.. — И, поцеловав Марьям, наливавшую горячую воду, чтобы мыть посуду, и сказав, что справится одна, Нурия чуть не насильно увела невестку из кухни.
— Иди отдохни, Марьям-апа. Устала…
Ильмурза курил у открытой форточки.
— Нуркай, скажи, — спросил он, глядя из окна кухни и темный провал двора, — ведь ты меня не любишь?.. В этом доме никто меня не любит, верно?
В тоне, каким сказал это Ильмурза, сестра уловила необычную нотку. Быстро обернувшись, изумленная Нурия воскликнула:
— Что ты говоришь, Ильмурза? Как мы можем не любить тебя? Если когда поругаем, так это совсем не значит, что не любим…
Склонившись над тазом с горячей водой, она внимательно присматривалась к брату. Какой-то странный сегодня Ильмурза. Нет на лице обычной холодноватой насмешливой улыбки, он, кажется, даже немного задумчив и грустен нынче. С чего бы это? Неужто из-за того, что отец поругал? Но ведь ему не в новинку выслушивать выговоры отца.
— Ах, сердце мое, молодое сердце,
Что ж ты убиваешься? —
запел чуть слышно Ильмурза. Резко обернулся и сказал немного растерявшейся сестре:
— Нуркай, я скоро уеду.
— Куда?
— Куда сейчас молодежь уезжает, туда и я. В деревню!
— Правда?! — переспросила Нурия. В ее больших глазах засветилось радостное удивление.
В ответ на призыв партии сотни и тысячи молодых людей уезжали в те дни в деревню. Это было так прекрасно, так романтично, но где-то там… И вот, оказывается, ее брат тоже едет в деревню. Значит, эта чудесная, но далекая романтика здесь, в их доме.