– Но нельзя сделать омлет, не разбив яиц, – сказала она.
– Особенно если омлет в голове вместо мозгов. Теперь перейдем к вопросам. Что должно произойти завтра?
– Завтра? – хохотнула она. – Завтра все делегаты антитеррористической конференции будут убиты. Все до единого. – Казалось, она получала удовольствие, сообщая ему это. – По-моему, грандиозно.
– Убийство грандиозно?!
– Знаешь, кто ты такой? – спросила Джоан. – Динозавр. – Она захихикала. – Ты топчешься в прошлом, пытаясь остановить будущее. Ты самый настоящий динозавр.
Ее оборвал голос из глубины комнаты:
– Можешь заходить.
Римо поднял глаза. Голос принадлежал пуэрториканцу. Он был одет в форму «Гаучос», уличной банды, созданной по образу и подобию «Черных пантер», но заметно поубавившей свою активность после того, как телевидение охладело к ним и перестало освещать их кривляние. На парне был коричневый берет, коричневая рубашка с военными значками и эмблемами и коричневые брюки, заправленные в высокие начищенные парашютные ботинки. Парень был невысокого роста и худощав. Повелительным жестом он пригласил Джоан следовать за ним. Она поднялась и, снова повернувшись к Римо, злобно прошептала:
– Динозавр. И как все динозавры, которые не приемлют перемен, ты умрешь.
– Я подожду тебя, – сказал Римо. – Прямо здесь. Мы еще не договорили.
Она зашагала прочь и вошла в заднюю комнату. Римо подошел к стойке у входа, сел на ближайший к двери табурет и заказал кофе.
Но его надежды подслушать происходящий за дверью разговор рухнули, как только один из посетителей опустил монетку в проигрыватель-автомат, и оттуда грянула музыка какой-то латиноамериканской группы, гремевшей так, будто на трубах играла сразу сотня музыкантов.
Джоан Хэкер оглядела комнату, орехово-коричневые лица двадцати пяти молодых пуэрториканцев, сглотнула и объяснила, что ей нужно.
– Почему ты пришла к нам? – спросил один из юношей, у которого на рубашке было больше медалей и значков, чем у остальных.
– Нам сказали, что вы круты и сообразительны.
– О, да, – согласился он с кривой усмешкой. – Мы крутые, девочка. А все потому, что мы мужчины. Мужчины улиц. И еще мы сообразительны. Видать, именно поэтому вы выбрали нас, а не негритосов.
Она кивнула, хотя и считала, что они несправедливы к черным. Между прочим, они являются частью того же самого «третьего мира». Будь у нее побольше времени, она объяснила бы этим парням, что черные – их братья. По времени не было.
Все в комнате закивали и загомонили:
– Это точно. Мы сообразительные. Не то, что остальные.
Один из них сказал: