Из изгоя я в одночасье стал модным для аристократии. Меня наперебой приглашали во всякие салоны в качестве экзотической зверушки для развлечения гостей. И очень обжались, когда я такие предложения не принимал. Некогда мне ездить по миру со светскими визитами.
Для разбора почты пришлось нанять секретаря. Однажды я получил письмо без обратного адреса, присланное в Политехническое общество. В конверте была короткая записка без подписи. «Я не ошиблась в тебе, мой герой». И все. Даже подписи нет. От бумаги нежно пахло цветочным одеколоном. Но мне вспомнился запах карболки в санитарном поезде… и гинекологическое кресло в соседстве с ножной бормашиной.
Ремидий только руки потирал потому, как швицкие инвесторы вдруг сочли для себя выгодным вкладывать капиталы в экономику Реции. Особенно в переработку технических и сельскохозяйственных культур, объединяя крестьян в сдаточные сырьевые кооперативы. Неразвитые пути сообщения делали прямой экспорт менее выгодным против локализации производства на месте. А война как молох потребляла все, что ей ни дай.
В соседней горной республике я был принят на уровне правительства, где после награждения меня орденом «Трех сияющих вершин», через меня же передали пожелание герцогу соединить наши государства железной дорогой. Швицы очень хотели, чтобы строил эту дорогу лично Вахрумка, авторитет которого как инженера – путейца стал в мире непререкаемым после строительство горно – отогузкой дороги. Обязались финансировать такую стройку по свою сторону границы.
Все это попало в газеты, и как результат приезд Вахрумки во Втуц превратился в народное шествие и манифестацию. Сразу вспомнили, что Вит был инженером в рецком стройбате и моментом записали его в «почетные горцы».
Реция на время сменила героя для обожания.
Я этому был откровенно рад. Тяжело жить на юру.
* * *
С первым днем весны я получил с фельдъегерем грамоту на имперское гражданство. Мне засчитали все дни, проведенные на фронте дни за три мирных, и все подъемы на дирижабле каждый за шесть дней, и набежало больше трех календарных лет. Плюс льготные накидки за каждое ранение, да за каждый имперский орден.
Приятно. Но на гражданскую государственную службу я как‑то не рвусь.
Другим пакетом меня извещали, что адмирал неба Отоний (по совместительству наш же император) уволил меня с военной службы в воздушном флоте с почетом и присвоением мне в отставке очередного чина капитан – лейтенанта в виду неоднократного пролития крови при защите империи от внешних врагов. Право ношения мундира мне оставили. Но с армейского воинского учета сняли. Как инвалида. О как…