Морской порт в Щеттине бомбили регулярно всю зиму всеми оставшимися силами воздушной эскадры Плотто. И настолько интенсивно, что запас старых снарядов для переделки в авиабомбы к весне кончился. Плотто отписал мне, чтобы я как можно скорее предоставил ему свой проект новых бомб, хотя сам же констатировал, что портового и складского хозяйства в осажденном городе не осталось. Но война объект для бомбежки всегда найдет.
В Щеттинпорте стал ощущаться недостаток продовольствия, о чем сообщали, как я догадался прикормленные Моласом контрабандисты. И вот тогда командарм Аршфорт объявил для мирных горожан гуманитарный коридор. Что было с имперской стороны распиарено во всей мировой прессе вместе с обвинениями против островитян, что те держат мирных жителей живым щитом в заложниках, стреляя в противника из‑под юбок женщин. Мир взорвался негодованием. Даже на самих Соленых островах стали презирать военных вплоть до забастовок проституток, которые стали отказывать королевским солдатам в своей продажной любви за любые деньги.
В ставке Аршфорта пул корреспондентов нейтральных стран давно уже прописался на постоянной основе. Тех усиленно опекали особо выделенные офицеры службы второго квартирмейстера, кормили – поили, развлекали, возили в интересующие их места, предоставили хорошо оборудованную фотолабораторию с грамотным персоналом и сделали их если не друзьями, то славными приятелями, искренне симпатизирующим гостеприимным огемцам.
После третьей такой массированной кампании в мировой прессе островитяне сдулись и жителей Щеттинпорта стали выпускать из города. Потому как публично возмутился союзниками даже царь, который вдруг вспомнил, что в городе проживают его подданные.
Осада вошла в новую фазу. Со дня на день все ждали штурма. Только генерал Аршфорт хранил по этому поводу молчание.
На Западном фронте по – прежнему без перемен. По обе стороны фронта генералы продолжали гнать солдат на убой под пулеметы на проволоку, но фронт свою конфигурацию так и не изменил с прошлого года.
Дошло до того что республиканцы в феврале предприняли наступление шириной тридцать девять километров, но как всегда размазав все силы равномерно по всей линии. Имперскую оборону к тому времени насытили пулеметами всех конструкций из расчета один на четыреста метров фронта. Этого оказалось достаточно чтобы, истребив половину наступающих, заставить республиканскую пехоту откатиться на старые позиции. Если верить газетам, то республика потеряла в этом наступлении до шестидесяти тысяч солдат и офицеров. За два дня.