Незаметно подкравшийся сзади Берк зажал мне обеими руками рот. Задрав голову, отчаянно мыча и инстинктивно пытаясь высвободиться, я увидела над собой его лицо. А тем временем спереди ко мне подошел Юркмез. Склонившись так близко к моему лицу, что в нос ударил запах его пота, он тихо, но очень жестко сказал:
– Теперь ты узнаешь, где твое место. И навсегда запомнишь урок. Не будешь больше строить из себя недотрогу.
Он задрал мне юбку и принялся раздвигать сведенные ноги. Несмотря на весь охвативший меня ужас, я догадалась сделать один неожиданный ход. Вместо того чтобы бороться с Юркмезом или просто сопротивляться без конкретной цели, сосредоточилась на Берке. Мне удалось с силой укусить его за палец. Он отдернул руку, а я, воспользовавшись этим, громко закричала. Спустя секунду он исправил свою ошибку, но было поздно. Стенки шатра зашевелились.
Даже не знаю, зачем я стала кричать. На что рассчитывала? После всего, что произошло этой ночью, вполне логично было ожидать, что господа лишь с усмешкой понаблюдают за развлечением рабов. Или, на худой конец, разгонят последних и примутся за дело сами. Надо же и вправду показать рабыне, где ее место! Должно быть, я кричала просто от безысходности. А может быть, и нет.
В конце концов, кто-то ведь все-таки укрыл меня тогда одеялом и подложил под голову импровизированную подушку.
Первыми из шатра выскочили галлиндийцы. Берк не успел сориентироваться, и Ренцо ударил его, кажется, по лицу, и так сильно, что раб не удержался на ногах. Я глубоко вдохнула: руки раба, помимо того, что зажимали мне рот, периодически прикрывали и ноздри, отчего становилось трудно дышать.
Юркмез оказался более проворным и быстро отскочил от меня на порядочное расстояние. Но это ему не помогло: Данте с легкостью повалил его на землю, после чего наступил рабу на шею. Тот отчаянно захрипел, потянувшись руками к горлу. Но Данте даже не подумал сдвинуть ногу, обутую в крепкий дорожный башмак. Я ненадолго зажмурилась: казалось, что во все стороны вот– вот брызнет кровь.
Меж тем свободные арканзийцы тоже выбежали из шатра. Данте повернулся к Илкеру и холодно произнес:
– Высокочтимый Илкер-бей, твой раб посягнул на мою собственность. Собственность, которой даже я сам еще не успел воспользоваться. Я не убил его только из уважения к тебе. Но если подобное повторится, я буду считать себя вправе убить его, не спрашивая на то твоего позволения.
Договорив, Данте все-таки убрал ногу, и Юркмез со сдавленным хрипом отполз в сторону.
– Ты совершенно прав, дон Эльванди, – хмуро произнес Илкер, успевший быстро оценить ситуацию. – Поверь, такое больше не повторится, а мой раб будет сурово наказан.