Я готовила побег, а в голове крутилась мысль: «Что ты творишь?!». Нет, сомнений не было, я приняла окончательное решение и, как ни странно, была совершенно уверена в его правильности. Я не сомневалась, скорее, удивлялась самой себе. Еще совсем недавно единственным, чего я хотела, была свобода. И раз полноценная свобода с избавлением от клейма в виде дракона невозможна, я хотела хотя бы избавиться от хозяина. От необходимости подчиняться. Пусть даже для этого мне пришлось бы умереть. И вот, казалось бы, что может быть лучше? Я встретила единомышленников, меня освободили, я не должна выполнять ничьих приказов, не являюсь ничьей вещью. Быть может, по законам Арканзии все и не так, но какое мне дело до ее законов? Казалось бы, все желания исполнены. Радуйся и воспользуйся появившимся шансом. Но вместо этого я ставлю под угрозу свою жизнь и свободу. Зачем? Чтобы спасти от смерти тех, кого до недавнего времени считала своими злейшими врагами? И что изменило мое к ним отношение? Ночная переписка при помощи глупой студенческой «птички»? Или не менее глупое объявление о вдовствующем гареме?
Разобравшись с джамалями, я в последний раз обошла лагерь. Присмотрелась к лежавшим на земле людям, прислушалась к их дыханию. Вроде бы спят. Насколько чутко, не знаю. Наверное, под действием настойки сон бывает глубоким, но кто его знает, как долго продолжается это действие. К тому же оставалась вероятность, что кто-то эту настойку не пил.
Решившись, я быстро вернулась к галлиндийцам и перепилила ножом связывавшие их веревки. Правда, веревки оказались прочными, толстыми, и на это занятие ушло больше времени, чем я предполагала. Затем молча указала мужчинам в сторону джамалей, а сама быстро прихватила пару фляг с водой, после чего тоже метнулась к животным. Данте придержал моего верблюда, пока я садилась. Ренцо с трудом удержался в седле, когда его джамаль неспешно поднялся на ноги.
– Руки затекли от этих чертовых веревок, – тихо покаялся он.
– Да, я знаю, – многозначительно подтвердила я и посмотрела на Данте.
Мне было интересно, увижу ли я в его взгляде хотя бы намек на чувство вины. Или исключительно уверенность в собственной правоте, как тогда, во время разговора в башне?
Как ни странно, увидела. А может быть, мне показалось: свет луны, пускай и полной, слишком обманчив. Так или иначе, прежде чем оседлать собственного джамаля, Данте на секунду сжал мою руку.
– Спасибо, Сандра, – негромко сказал он. – Обещаю, я не останусь в долгу.
Ответить я не успела.
– Где? Куда? – громко спросил кто-то спросонья.