— Есть такое, — вздохнул Кинт, — только не очень–то много было той заботы монаршей… Когда в северном форту служил, смешно сказать, с контрабандистами договаривался, чтобы они на форт новых карабинов закупили… ну, а мы на кое–какие их делишки глаза закрывали. Ну, благо хоть жалование исправно платили.
— И не малое, хочу заметить, — поднял палец бородатый, — в городовых–то и того меньше. Тебя звать–то как?
— Кинт… Кинт Акан.
— Подожди, так ты из…
— Да, из школы сирот, что недалеко от столицы.
— Ну, ясно, а дело нашел себе какое, или наемничаешь?
— Пока ничего, а последние полтора года, верно, по найму послужил.
— Толк–то был? Хотя, что я, раз кестов на свое жилье хватило, значит был… а я вот с сыновьями на охране зарабатываю, то вот так с обозом, то в вагоне, то на платформе грузовой.
— И как, получается заработать?
— Хватает, еще и остается немного… Но, сам понимаешь, не цветочки по полям и лугам нюхаем.
— Это понятно.
— Сыновей–то у меня трое было, старшего два года назад похоронил… наповал его на восточном тракте, кочевники, ну, хоть не мучился. О! Так может ты того, если не найдешь где пристроиться, то к нам в артель, а? — оживился бородатый.
— А как же про то, что своенравный, по своему уставу жить привык?
— Это не страшно, учудишь чего — расстреляю, — гоготнул бородатый, — если ты боец толковый так и своенравность можно потерпеть. Только вот патент на охрану ты за свой счет купить должен, у нас–то патент на семью…
— А сколько он стоит?
— Много… три тысячи.
— Нет, столько я не потяну, так что как–нибудь сам буду искать что дельное, а за предложение спасибо.
— Ну, если вдруг решишься — сообщи.
— А куда? Кому?
— Меня Тарье зовут, а сыновей Менью и Пэтью… живем в пригороде, в доме отца моей покойной жены. Жена как померла шесть лет назад, так и отец ее с горя тоже, через месяц преставился, а тут я службу в городской жандармерии закончил… продал наши комнаты в центре Латинга, да в пригород переехали, а на вырученные от продажи комнат монеты, купил я патент охранный на семью, оружия да снаряжения, лошадей хороших, да так и пошло.
До позднего вечера Кинт болтал с Тарье, хоть и собирался вздремнуть дорогой. Затемно прибыли на старый пост, переделанный под техническую станцию, конюшню, небольшой ресторанчик и гостиницу на шесть комнатушек. Кинт заплатил две серебряные монеты за постель, сырную лепешку и кружку пива, и отправился в комнату, а бородач с сыновьями поделили ночь на дежурства, поужинали и остались ночевать прямо в фургонах.
Утром снова тронулись в путь, было видно, что Тарье не выспался и немного поборовшись со сном, он сдался и уснул. До Латинга уже близко, дорога проезжая и движение по ней очень даже плотное. Постоянно навстречу попадаются обозы и одинокие повозки или всадники, а уже в полдень фургоны остановились на рыночной площади. Тарье сообщил Кинту, как его найти в пригороде, они попрощались, Кинт поймал повозку и поехал к депо, наконец–то к себе домой.