Через полчаса Хосе-Луису чуть не стало дурно, когда развернулась настоящая война за обладание набором столового серебра из какого-то английского графства. Возможно, когда-то целая династия Йорков и пользовалась этими вилками, но выкладывать за это такие деньги. Влахель растерянно крутил головой, следуя направлению молотка аукционера, когда претенденты по очереди поднимали планку и без того заоблачной суммы. Он не мог поверить, что эти люди находятся в здравом уме, хотя выглядели они вполне прилично, разве что, взволнованно. Впрочем, победа осталась за неизвестным. Некто позвонил по телефону и назвал свою цену за лот, перебить которую уже никто не решился. Аукционер между делом сообщил, что за пару дней до аукциона можно арендовать приватную телефонную линию или закрытый канал в Интернете из этого зала, чтобы участвовать в торгах, находясь в любой стране мира.
Пока обсуждались следующие лоты, некоторые из которых так и не вызвали интереса у публики, Влахель пытался понять, почему русский заставил его участвовать в торгах лично. Ведь он и сам мог поторговаться из Москвы или прилететь в Лондон. Скорее всего, Гридман не хотел афишировать свой интерес к шкатулке императора, но и не стал полагаться на посредников, тем более на технику. Итоги торгов на аукционе не пересматриваются. Все решается здесь и сейчас. Это наводило на мысль, что причиной сегодняшнего участия Хосе-Луиса в аукционе может быть только особая важность лота для русского. И тут нужно было быть крайне внимательным и аккуратным. Опыт работы с деньгами научил директора «Эсмиральды» многим простым вещам, помогающим избегать ненужных рисков. Хороший финансист, как и хороший разведчик, никогда не доводит дело до перестрелки. Нужно тонко просчитывать все ходы наперед, просматривая, как шахматист, возможные варианты развития событий. Бывает, что взять деньги не главное. Гораздо важнее грамотно вывести их из поля зрения чересчур любопытных наблюдателей, проведя тайными тропками бесконечных счетов и банков разных стран. Лишь убедившись в безопасности и отсутствии «хвоста» можно складывать денежки в свою кубышку.
Увлекшись размышлениями, Мартинес-младший чуть не прозевал начало интересующих его торгов. Шкатулка черного дерева уже одиноко стояла на демонстрационном столе. Аукционер захлебывался от многочисленных исторических деталей, связанных с письмом-завещанием императора Павла I и старинной библией, принадлежавшей некогда его супруге. Шустрый парень на трибуне размахивал молотком, словно зазывала, подзадоривал публику в зале, поднимая и поднимая цену за лот. Все три вещи торговались вместе по воле продавца, пожелавшего остаться инкогнито. Активнее всех вели себя русские. Мужчина аскетического вида и статная женщина со следами былой красоты на бледном лице всякий раз перебивали новую цену своей ставкой в торгах. Постепенно у них осталось всего несколько конкурентов – директор «Эсмиральды», худощавый, похожий на иудея старичок, розовощекий толстяк, словно сошедший с рекламы баварских сосисок и пива, красивый молодой араб с вьющимися темными локонами до плеч, чопорная англичанка в строгом деловом костюме и молчаливый скандинав с насмешливым взглядом по-детски ясных голубых глаз.