Изучая под увеличительным стеклом потертые страницы, Хосе-Луис испытывал необычайное волнение и гордость. Сколько рук касались до него этой старой книги. Мастера, изготовлявшие пергамент, переплетчики, писцы, священнослужители, наконец, Доротея и Алекс. Некоторые страницы библии были замяты, другие проколоты чем-то острым у краев строчек, на иных виднелись следы капнувшего когда-то воска, а то и просто разводы. Возможно, от горючих женских слез. Мужчины так не плачут. Да, настоящая реликвия! Кто знает, почему русские так боролись за книгу на аукционе. Могло так быть, что кто-то хотел вернуть ее в какойнибудь православный храм или фамильную часовенку, чтобы молиться на ночь и ощущать то же, что и он сейчас. Века оставили ощутимый отпечаток на библии, это мог утверждать даже не самый рьяный католик.
Нет, нельзя поддаваться эмоциям. Практичный Гридман навряд ли сентиментален, как Влахель. У него просто трезвый расчет. Сокровища царской фамилии! Вот, что влечет этого богатого и сумасшедшего русского. Впрочем, почему сумасшедшего. Он, Мартинес-младший, тоже поддался дьявольскому искушению и стал на путь поиска. И это не голливудский фильм о сокровищах исчезнувшей цивилизации, а русские цари – не выдумка сценаристов. Их деньги все еще лежат в швейцарском банке. Их столько, что можно построить целое государство в Европе и стать его президентом, или, поскромнее – иметь свое княжество, на худой конец, организовать могущественный банк, который смело войдет в число крупнейших в мире. Это, пожалуй, самое разумное.
Тут директора «Эсмиральды» кольнула мысль, что охотников за такими сокровищами тоже немало. И кто-то из них был на аукционе «Кристис» и видел счастливого участника под номером 27, который выложил тридцать миллионов за необычный лот. Так вот почему Гридман не захотел сам участвовать в торгах, а подставил его, Влахеля. Значит, все серьезно. Шкатулка не предмет ностальгических вздохов по утраченной монархии, а хранитель секрета, открывающего доступ к царским счетам. Пока она в руках Мартинеса-младшего, за ним будут охотиться все, знающие о секрете. Когда же он отдаст Гридману шкатулку, письмо и библию, то станет не только ненужным игроком, но и опасным свидетелем. Святая дева!
Мертвое море скорее напоминало пару озер, высыхающих в палящем мареве, чем бескрайнюю водную гладь. Понятно, что на Востоке, где издревле вода считалась мерилом богатства и жизни, даже остатки некогда огромного залива между двух горных хребтов, которые изолировали его от большой воды после какого-то катаклизма, до сих пор называют морем. Раньше длинное ущелье соединялось с Красным морем, теперь же на юге остался только узкий Аккабский залив, заканчивающийся у Эйлата. Через полторы сотни километров на север от него, в ущелье глубиной в пару сотен метров еще видно продолговатое, километров в 25 длиной, озерцо у города Арад. Оно разделено земляными перешейками, покрытыми солью, словно снегом. Еще дальше на север, недалеко от Иерусалима, протянулось тоже продолговатое озеро раза в два больше. Это, действительно, мертвое море, поскольку в таком концентрированном соляном растворе никому не удается выжить, разве что каким-то уникальным микробам.