В другой раз она улеглась с помощником дантиста, который называл ее «малышкой» и при этом заикался. По ночам он должен был говорить: «П-п-п-поц-ц-це-л-у-уй меня, м-м-малыш-ка. Я к-к-конч-ч-чаю». Негритянский певец, который на пару недель отвез ее на солнышко на Сент-Мартин, а там все время заставлял торчать в душевой кабинке и дрочить его. Греческий бизнесмен по имени Стамос, от которого воняло, увлекался зубными электрощетками. Экономист, оравший по ночам.
Все это печально. Симоне стало скучно, и она перестала спать с каждым встречным. Ей было неприятно выкраивать деньги на противозачаточные таблетки, когда вела такую целомудренную жизнь, но, поскольку жизнь могла измениться в любую минуту, она продолжала глотать бело-розовые пуговички каждое утро. При этом размышляла, кто же сумеет прервать это самовоздержание. Она устала от безумцев. Ей хотелось встретить красивого нормального нейрохирурга, а не мужика в гавайской рубашке, который хотел разодрать ей влагалище…
Такой же калейдоскоп ждал ее в «Мини-Ферс инкорпорейтид» на Седьмой авеню, и чтобы отвлечься от бессмысленной жизни вокруг, она задумалась над тем, в чем пойти на вечеринку к Аните. В промежутке между демонстрацией кротового манто для покупателя из Атланты и получением контактных линз для мистера Свернса Симона решила, что наденет коричневое с белым мини-платье с меховой опушкой (до сих пор еще не оплаченное), ничего под ним, только чулки, чтобы не замерзнуть. В окне рядом с офтальмологом была фотография очаровательной брюнетки в персидской каракулевой шубке. На нее восхищенно смотрел мужчина. Надпись внизу гласила: «Мужчины обращают внимание на девушку в персидском каракуле».
В демонстрационном зале, когда она туда вернулась, была обычная смертная тоска. Покупатель из Атланты хотел, чтобы ему показали что-нибудь из аргентинской пятнистой кошки.
И вот в девять тридцать вечера, приняв душ (да, Господи, я теперь чиста!), Симона пристегнула к сетчатым чулкам четыре подвязки от пояса телесного цвета и задумалась, не слишком ли поздно начинать жизнь с нормальным мужчиной. На ее памяти таких вообще не встречалось. Осталась ли возможность? Постой-ка. А тот женатый торговец из Кэмдена? Он был относительно… но тут она вспомнила его привычку звонить по воскресеньям и, пуская слюну в трубку, просить описать ее белье. Сначала тебя одурачивают. И чем святее они кажутся вначале, тем омерзительнее оказываются потом. Как тот инженер по электронике, который любил смотреть, как она трахает себя свечкой. Симона даже была не очень против, но любая свеча казалась ему маленькой. А она еще и боялась момента, когда он зажигал свечу с другого конца и с восторгом наблюдал, как горячий воск капает на самые интимные места.