— Точно. Это означает, что дом или дворец, или — если полоска на лбу человек находится под покровительством определенного племени. Племени иллибад.
— Понятно, — сказал Римо.
— Но это ложь. Они не имеют права никого защищать на равнине, и они это знают.
Чиун подошел к воротам. Его белая всклокоченная голова едва доставала до самого нижнего массивного металлического засова.
— Слушайте, вы! Вы, горные червяки! Великий Мастер Синанджу пришел напомнить вам об обещании, данном вами другому Великому Мастеру из нашего Дома, — обещании не спускаться с гор, куда он изгнал вас. Эй, вы, жалкие букашки, трепещите!
Чиун с виду несильно шлепнул ладонью по деревянным воротам, и они загудели в ответ.
— Выходите, я желаю напомнить вам о вашем обещании. Выходите, жалкие извивающиеся червяки!
Чиун повернулся к Римо, улыбнулся и кивком головы велел следовать за собой.
— Иногда я бываю красноречив, — удовлетворенно произнес он. — Сейчас они все сгрудятся возле этой двери, вооруженные до зубов, надеясь обрести храбрость в своем множестве. У них не хватит мужества открыть дверь — они так и будут стоять там. Я знаю этих людей. Мне передали знания о них, когда я был еще ребенком, так же, как я сейчас пытаюсь передать знания тебе. Но, к счастью, я был куда лучшим учеником. Моему учителю больше повезло с учениками, чем мне.
В одном месте стена вплотную подходила к обрыву холма, и они полезли вверх. Лезли они совсем не так, как лазают другие, — они безостановочно продвигались вверх, как будто шли по горизонтальной поверхности. На гребне стены они увидели голову в тюрбане. Лицо было обращено в сторону двора. До них доносился аромат специй с кухни дворца Всеблагого Владыки. Чиун снова улыбнулся Римо, когда они добрались до самого верха стены. Человек в тюрбане держал наготове ручной пулемет, но направлен он был в сторону двора, где, припав к земле, сгрудилась уйма таких же людей в тюрбанах — все с оружием, нацеленным на ворота.
— Видишь, я их знаю. Я знаю их мысли, — сказал Чиун.
Страж на стене обернулся на голос, и удивление на его лице сменилось ужасом, лишь только он завидел Чиуна. Челюсть у него отвисла, и он завизжал:
— А-а-а-е-е-и-и! — На розовых одеждах в районе паха расплылось мокрое пятно, и пулемет задрожал у него в руках.
Римо увидел, как напрягся указательный палец, лежащий на курке, но грозные руки Мастера Синанджу уже ухватились за тюрбан, размотали его и, щелкнув полоской материи, как кнутом, захлестнули петлю на шее стража. Потом, очертив телом стража два широких круга в воздухе, Чиун по дугообразной траектории отправил его вниз, на плиты двора.