Джоулин грохнулась на колени и поцеловала стальной трос, к которому была прицеплена эта листовка.
— О, Всеблагой Владыка, — пропела она. — Я пересекла море, чтобы вновь узреть твое совершенство.
— Эй, ты! Какого черта ты дергаешь мой трос? — крикнул ей бородатый загорелый светловолосый парень. Он был без рубашки, в джинсах с грязной бахромой, в ухе — серебряная серьга. Парень торговал в лавчонке виноградным соком.
Из лавок, стоявших вдоль забора, выглянули люди, главным образом молодые женщины, и воззрились на Джоулин.
— Они плохо пахнут, — сказал Чиун Римо. Римо пожал плечами.
— Это и есть дети цветов? — спросил Чиун. Римо кивнул.
— Почему же они не пахнут цветами?
— Хороший запах — это составная часть общего заговора мирового империализма, — заявил Римо.
Чиун засопел.
— Впрочем, какая разница. Все белые пахнут странно.
Бородатый блондин тем временем пытался поставить Джоулин на ноги. Она же упорствовала в своем намерении стоять на коленях. Обеими руками она вцепилась в трос, который крепил шест, поддерживавший крышу лавчонки.
— Я сказал, проваливай отсюда! — орал парень.
Римо направился было к Джоулин, но тут раздался чей-то громкий голос:
— Прекрати!
Голос доносился с противоположного конца площадки. Все лица повернулись туда.
Там стоял человек. Он вышел из калитки в заборе между двух лавчонок. На нем было розовое одеяние, ниспадавшее складками к обутым в серебристые сандалии ногам. Лоб его пересекала серебристая полоска — такая же, как у Джоулин.
— Оставь ее, — нараспев произнес он. — Она одна из нас.
— Это не дает ей права дергать трос и раскачивать мою лавку, — заявил светловолосый парень и снова попытался поднять Джоулин с колен.
Человек в розовом дважды резко хлопнул в ладоши.
Молодые женщины из соседних лавок повернулись, как по команде, и медленно направились в сторону Джоулин и бородатого блондина. Тот все еще был занят девушкой и не сразу увидел угрожающую ему опасность. На него надвигалась дюжина молодых женщин с ничего не выражающими лицами. Их ноги — большей частью обутые в сандалии — ритмично топали по гравию, производя шум, какой издает поезд, медленно отходящий от станции.
— Эй! — крикнул им парень. — Ладно вам, я просто пошутил. Я не хотел, чтобы она...
И тут они на него набросились. Четверо навалились на беднягу всей тяжестью своих тел и как бы пригвоздили к земле, а остальные окружили и принялись бить руками и ногами по лицу и вообще по чему попало.
Джоулин с непреклонной решимостью держалась за трос и бормотала:
— О блаженный! О блаженнейший!
Человек в розовом посмотрел на Римо и Чиуна и улыбнулся им. Улыбка не была ни дружелюбной, ни извиняющейся. Потом он снова дважды хлопнул в ладоши.