Давно не бывая дома ярл Бьёрн. Но думал он не о том, как вскрикнет от неожиданности жена, когда звуки рога сигнальщика возвестят о возвращении воинов, как обрадуются, увидев отца, дети, — нет, разум викинга занимали черные мысли о мести, да не чужеплеменнику, а соседу и другу Эйрику.
«Эйрик Бесстрашный, славный Эйрик Эйнарсон[10], -стучало в голове у Бьёрна, било в виски, как волна в борта судна. — Эйрик сын Одина, Эйрик конунг Севера, Эйрик, Эйрик, Эйрик!.. Везде он, всегда он!»
Поначалу это не особенно заботило: и правда, у Бьёрна всегда было примерно в два раза меньше кораблей, чем у Эйрика, к тому же сосед родился тремя годами раньше, ему и верховодить. Постепенно первенство Эйрика во всем стало раздражать ярла Бьёрна.
Конунг Севера?.. Если каждый, у кого есть меч, станет величаться конунгом, тогда простой рыбак с полным правом назовется викингом. Бесстрашный?.. А кто из воинов прячется в бою за спины товарищей? Кто не мечтает, сражаясь с врагами, умереть с мечом в руке? Кто не хочет попасть в Валгаллу? Трусы долго не проживут, товарищи с радостью отправят их беседовать с рыбами. Нечего сказать — прозвище! А уж разговоры о том, что он сын Одина… Нет, подобное выведет из себя кого угодно.
Наконец раздражение, переполнявшее рассудок Плетенобородого, выплеснулось через край. Случилось эго, как почти всегда бывает, в самый неподходящий момент.
В землях франков правил тогда конунг Карл; при нем в государстве этом стало нечего добывать, кроме воинской славы, которой и без того хватало Эйрику и его соратникам. Тогда он, прослышав о богатствах кейсара Миклагора, решил сам убедиться в правдивости будораживших воображение слухов.
Однако случилось так, что флотилия конунга Севера задержалась у берегов, где жили темнокожие мавры. Они не сумели устоять перед натиском свирепых северян, и трюмы драккаров наполнились богатством Испании. Добычи хватало всем, но тут Эйрик заявил, что нет славы для викинга в том, чтобы, не свершив задуманного, возвратиться домой, пусть и с мешками золота. Он сказал, что в трюме его корабля найдется место и для сокровищ греков. Мнения разделились: часть воинов хотела, чтобы Эйрик вел их дальше, в Микла-гор, другие предпочитали повернуть обратно.
Бьёрну тоже было больше по душе повидать далекую столицу царя царей, о которой он слышал так много невероятного: будто стены этого города вышиной в две дюжины мачт, а золото и драгоценные камни валяются едва ли не под ногами. Сосед готов был поддержать Эйрика, но тот в пылу спора, стараясь привлечь на свою сторону как можно больше товарищей, допустил презрительную насмешку в отношении бороды Бьёрна. Последний никак не мог стерпеть оскорбления. Так спор перешел в драку, и викинги обратили мечи друг против друга, убивая сосед соседа, товарищ товарища с той же неистовостью, с которой совсем недавно крушили врагов.