— По-моему, братец Гвиберт считает, что я недостаточно заплатил ему за одежду, — проговорил Рикхард. Свитские засмеялись, а барон продолжал: — Следует рассчитаться с ним сполна. — Он знаком показал Подпруге: спроси, что надо этому калеке?
Грум сложил руки в подобие рупора и, привставая в седле от усердия, что было духу закричал:
— Его светлость господин барон спрашивает у твоего горбатого уродского величества, какого дьявола ты трубил и не надо ли тебе отвесить порцию горяченьких. Если так, то езжай скорее сюда, тебя все ждут.
— Передай братцу Рикхарду, собачий сын, чтобы сам поднялся сюда! — крикнул Гвиберт Два Языка.
И все присутствовавшие подумали:
«Ему точно показалось мало».
Сокольничие, грум и даже пастух-грек, не худо разумевший гортанную речь норманнов, с каким-то сладострастием ожидали реакции господина, предвкушая «милости», которыми он осыплет неуемного искателя приключений. Однако случилось нечто совсем неожиданное.
— Я говорю серьезно, — никак не отреагировав на оскорбительное обращение грума, прокричал шут, в голосе его не чувствовалось и намека на кривляние. — Поднимайся скорей, братец, а то, чаю я, лишишься ты доброй потехи.
Рикхард, хорошо знавший своего слугу-приятеля, понял, что тот не шутит, и, тронув жеребца, принялся быстро подниматься на пригорок. Все, за исключением пастуха, поспешили за господином: что же такое заметил Два Языка на берегу?
— Кто это может быть? — спросил ни к кому не обращаясь, барон, посмотрев туда, куда указывала рука Гвиберта.
И верно, растянувшийся на две-три сотни шагов эскорт, состоявший не менее чем из полутора дюжин верховых, почти трех десятков пеших, преимущественно облаченных в монашеские рясы, сопровождал крытую, запряженную парой повозку.
— Не будь я Гвиберт, слуга благородного барона Рикхарда, хозяина этих мест, владельца замка в Белом Утесе, — с уверенностью проговорил шут, — не будь я твоим давним знакомцем, братец, если это не твои враги.
Барон кивнул, вполне соглашаясь с Гвибертом.
Шут продолжал:
— Если бы они были друзьями, то не ехали бы тайно, прислали бы гонца, попросили разрешения проехать через твои земли…
— Они уже проехали, — зловеще скаля зубы, проговорил барон. Его немногочисленная свита подъехала поближе, чтобы не упустить ни слова из приказаний господина, которые, они не сомневались, сейчас прозвучат. — Тому, кто несет сегодня стражу в замке, придется откушать моей плети. Однако кто же эти люди?
— Клянусь святым Себастьяном, — выпалил Гвиберт, и глаза его вспыхнули жадным блеском. — Клянусь, это еретики, враги папы Николая, друга нашего герцога, а повозка их наверняка полна золота. Видишь, как медленно они едут?