Шумели или нет, сказать трудно. Согласно медицинскому заключению, Милентий Григорьевич Стародумцев, тысяча восемьсот девяносто восьмого года рождения, умер от сердечного приступа. Годы… шутка сказать, почти сто лет прожил старик и скончался в здравом уме и трезвой памяти.
Кто нанес визит старику накануне его смерти? Кто стал ее причиной? Майор знал отгадку. Теперь он уже нс сомневался в причинах странного поведения профессора во время их последнего телефонного разговора: Милентия Григорьевича навещал дорогой внучок, благодаря одной из наборщиц, Светлане (она обрабатывала вторую половину рукописи), ознакомившийся с переводом профессора Иванова-Никольского. Затем, сделав выводы из прочитанного, Анатолий Эдуардович поговорил со стариком «вкрутую». Нет, он не убивал и приказа убить старшего брата своей бабушки не отдавал. Все проще: политик потребовал от профессора, чтобы тот отдал ему пергаменты, ватманы с «цветущим древом», рукопись, все результаты его исследований… Их с Богдановым исследований.
Впрочем, лучше понять мотивы поведения господина политика, а стало быть, и сложить в голове детали мозаики майор смог, только прочитав плоды бредовых фантазий американца Джеффри Монтевила. Но тогда, стоя вместе с верившей в сны соседкой над бездыханным телом профессора, Валентин испытывал лишь горькое сожаление. «Почему, когда я звонил, он не сказал, не намекнул мне, что нуждается в помощи?»
Теперь, спустя три с лишним месяца после смерти Стародумцева, чувство это изменилось, словно тогда оно было маленьким слепым котенком, а сейчас превратилось в крупного кота, у которого, по счастью, сыскался довольно упрямый оппонент, прозывавшийся здравым смыслом.
«И что бы ты сделал? — спрашивал последний майора ФСБ Богданова. — Намял бы бока присным Олеандрова? Взорвал бы очередной его «мерседес»?»
Однако «кот», молодой и сильный, не желал первой своей весной слушаться постного старца по имени Здравый Смысл. Фу! Что еще за имя?!
«Да, — гордо отвечал зверь. — Намял бы бока, переломал бы кости, посворачивал бы шеи и… обязательно взорвал бы к чертовой бабушке все его «мерсы»!»
И, стоявший теперь посреди кухни в запасной квартире своего армейского товарища, бывший сотрудник ФСБ майор Валентин Богданов понял, что, подобно гнусному котяре, поселившемуся у него в душе, не дожил еще до тех лет, когда впору прощать врагов.
Царапанье ключа в замочной скважине вывело Богданова из самопогруженного состояния. Человек, шурующий в замке, не мог оказаться не кем иным, кроме как хозяином, то есть Ромкой Козловым, доцентом Козелом, Процентом.