Ну что ж! Красивый конец, тем не менее, является концом. Он самодовольно ухмыльнулся, считая дело сделанным – самолет захватил именно он и никто другой – предвкушая славу и награды, и махнув «Вальтером», с криком «Форвертс!», бросил егерей в последнюю атаку. И сразу стало темно. Он так никогда и не увидел русскую снайперскую винтовку системы Драгунова. И пулю, выпущенную ею и разбрызгавшую его мозги, он, разумеется, тоже не увидел. Как не увидел и солдат в масккостюмах и голубых беретах, которые вместе с пограничниками в своих зеленых фуражках, одетых на последний бой, собирали оружие и боеприпасы с его бывших и теперь уже мертвых солдат.
Теперь уже лейтенанты Борисов и Михайлов готовились оборонять самолет до того как подойдут наши, либо до последней капли крови. Но очень хотели дожить и дождаться помощи, которая, как сообщили десантникам по рации, должна прибыть через час. Целых 60 минут. Потому что видели, что самолеты, кружившие до этого над ними, теперь пикируют и атакуют что-то южнее, километрах в трех и навстречу им летят очереди зенитных автоматов.
Лейтенант Егоров видел сверху бой у самолета. Иногда мелькали зеленые фуражки пограничников, вспухали облачка гранатных разрывов, но помочь ничем не мог – свои и немцы внизу перемешались, да и бой в основном шел в кустарнике. Однако то, что наши победили, понял, увидев все тех же пограничников и рядом с ними солдат в пятнистых комбинезонах и голубых беретах. Но в ту же минуту по рации прошло сообщение о подходе моторизованной колонны немцев со стороны Житковичей. МиГи и И-16 выстроившись в огромное колесо, закрутили его над дорогой южнее озера. Немцы огрызались очередями 20-миллиметровок и крупнокалиберных пулеметов. Боеприпасов у Мишки оставалось – кот наплакал, поэтому стрелял он наверняка и экономно. Тем не менее, хватило только на два захода. Да и топливо уже подходило к концу. Но Егоров из атакующей карусели не вышел и решил сделать еще заход с имитацией атаки. Неудачно! На пикировании почувствовал удары по фюзеляжу и боль в правой ноге. Сразу же закидало плексигласовый козырек фонаря маслом. Но двигатель еще работал и не горел. Николай вышел из атаки с набором высоты и разворотом вправо. Нужно было набрать высоту и отойти от немецкой колонны – двигатель вот-вот заклинит. Он успел это сделать и когда движок заскрежетал и остановился, он уже развернулся носом на север. Отстегнув привязные ремни, отдал ручку от себя и выпал из кабины истребителя. Открыв парашют, прикинул, что сумеет дотянуть по ветру до позиций нашей пехоты, шустро окапывающейся вокруг реактивного МиГа. Беспокоила его нога. Судя по всему, у него была перебита голень. Приземление обещало незабываемые ощущения. Тем не менее, главным для него сейчас было долететь до своих. Справа, по берегу озера к самолету рвалась немецкая колонна. МиГи и И-16 наносили ей серьезные потери, но остановить не могли. Когда земля приблизилась, лейтенант постарался поджать правую ногу и приземлиться на одну левую с падением на левый бок. Получилось, но плохо. Правая нога все равно ударилась о землю, и от острой боли Колька потерял сознание. Пришел он в себя от того, что его тащили по земле под руки пограничник и десантник. Его дотащили до окопа, в котором уже были два летчика, командиры подразделений и снайпер. Санинструктор шустро взрезал сапог, штанину, вколол обезболивающий и, наложив две подходящие палки, сделал шину. Егоров обратил внимание, что летчики вооружены немецкими автоматами, а лейтенант-пограничник – немецким пулеметом. Десантники были вооружены АКМСами. Это его солдаты БАО полка МиГов просветили. Егорову после укола и обработки ноги полегчало, и он тоже попросил себе оружие. Лейтенант-пограничник кивнул, и его боец притащил Николаю немецкий автомат с запасными магазинами. Тут же ему показали, как им пользоваться.