А Лорелей и впрямь ловко удавалось отвечать отказом на все претензии и требования денебцев, при моем полнейшем попустительстве…
Часть 11
Послы удалились в гневе. Но не все были столь недовольны…
Я старался обдумать грядущее, каждый свой шаг. В этом мире, в этом дворце не осталось ни одного честного человека. Исправить все это? Исправить все?
Невозможно.
И не нужно.
Я посмотрел на Лорелей, и по ее глазам понял, что она придет ко мне сегодня. Это трудно было назвать любовью, но что-то от этого слова между нами все еще было.
Просто, она не умела любить иначе.
Я пропускал ее волосы, как черные струи, меж своих пальцев, как темные нити времени и судеб.
— Если бы ты знал, Бард, — сонно пробормотала она. — Если бы ты знал, что я до сих пор люблю тебя. Быть может, именно потому, что когда-то ты смог раздавить эту любовь, и вместе с ней самого себя. Но если бы ты мог понять это, тебя бы со мной сейчас не было. Или меня с тобой.
Мы помолчали.
— Знаю, любовь моя, — сказал я полунасмешливо, полусерьезно.
Сперва она не поняла, а потом застыла… Один взгляд, один миг понимания, один миг ужаса…
Но больше она ничего не могла сказать. Мягко и ласково, и очень быстро, я свернул ее точеную шею.
Уходи в небытие, Лорелей, в мир настоящего чистого листа… Tabula rasa. Только там нет места для памяти, и для ненависти.
Я вышел из комнаты не таясь. Меня словно бы не было. Для посвященных — я не был человеком, и не мог быть опасен. Свернув несколько раз в коридорах, я отыскал неприметную дверь, за ней был еще коридор, несколько потайных дверей, лестница, никаких лифтов, никаких обычных механизмов, что могли бы одним своим пробуждением привлечь внимание.
Наконец я оказался в самом низу, где, как черный паук в глубине сознания, притаилось устройство, о существовании которого знали лишь члены королевской семьи. Лорелей могла бы узнать о нем, если бы спросила меня, но она не знала, о чем спрашивать.
Все очень просто, нужно было лишь сказать вслух пароль — время от времени он менялся, последний раз он изменился в тот самый день… «Артамис» — произнес я имя сестры. И черный паук ожил, загоревшись сотней зловеще алых и золотистых глазок. Восемь рычагов по кругу усеянной огнями сферы были подняты. Я обошел вокруг, один за другим опустив их все, не задержавшись ни на мгновение перед тем, как опустить последний.
«Один час», — сказал я, и пошел прочь, а черный паук за моей спиной тихонько удовлетворенно урчал и пощелкивал, проникая во все дворцовые системы. Он явно был рад тому, что я дал ему приказ сделать то, для чего он был создан. Ровно через час все выходы, все окна дворца, все вентиляционные и прочие шахты будут заблокированы, а потом он взорвется. Вместе со всеми, кто здесь обитает. Час мне нужен был лишь затем, чтобы уйти отсюда.