Фаенна смотрела в сторону.
— Да, я тоже это поняла. Наш враг — не Хоннор, или не столько Хоннор, как именно наш Хранитель нравов и традиций.
Мы немного помолчали. Принцесса блуждала рассеянным взглядом по книжным полкам.
— Скажи, Морион, в твоей библиотеке есть запрещенные книги?
— Разве они есть не в каждом Доме? — улыбнулся я.
— Говорят, что Дом Хрусталя всегда был более склонен к ересям, чем другие. И чаще всех противостоял Алмазной башне, объявлявшей охоту то на ведьм, то на вредные знания или произведения искусства. Хрусталь почти так же прозрачен, как алмаз, — Фаенна посмотрела сквозь кубок.
— Но совсем не так тверд.
Принцесса вздохнула.
— Не будем говорить о камнях. Ты знаешь, что я хотела сказать.
— Да, книги остались, но их очень мало. Были и у нас принцы, которые с радостью уничтожали то, что собирали их предки. Я читал некоторые из них. И никогда не мог толком понять, из-за чего их запретили. То, что в них написано, мы часто видим во сне. По-моему, это всего лишь дневники сновидений забытых принцев. Только мифы, мечты, безумные грезы. Ничего больше. Для любого, кроме нас, это просто тарабарщина. Ты никому не сможешь тут объяснить, что такое цвет, яркие краски.
— А если это были не сны, Морион?
— Что? — спросил я будто через силу.
— Что, если когда-то все это было? Если в мире было больше света, жизни, было много городов, а не один Город, окруженный хиреющими землями. И даже звезды были не только белыми, но золотыми, голубыми, багряными?..
Она замолкла с выражением боли на лице. Я тоже чуть не застонал. Знакомые, но непривычные слова резали не только слух, но и мозг, вызывая чисто физическое невыносимое напряжение, чуть сладкое, но большее мучительное.
— Это все только сны Фаенна, — пробормотал я, и почувствовал, как напряжение чуть отпускает. — Каждый из нас через это проходит. Раньше старшие усмиряли наши фантазии, которые прежде знали сами, не позволяя чересчур увлекаться. И были правы. А если это даже и правда, то что мы можем изменить? Этот мир уже слишком стар. И думать об этом — только лишняя головная боль.
— Ты не думаешь так.
Я промолчал, прижавшись к спинке кресла и глядя в темно-серый потолок.
— Ты так же молод, как и я, и еще не укрощен этой бесцветной жизнью. И нет больше тех, кто пытался нас усмирить, внушая, что все так и должно быть.
— Почему ты так уверена?
Она вдруг встала.
— Едем со мной, Морион. Я должна показать тебе что-то.
— Что?
— Узнаешь. Далеко за гранью Города.
— Насколько далеко?
— В трех днях пути.
— Нет.
— Почему нет?
— Это безумие. Мы не можем оставить Город. Тем более, вдвоем, оставляя за спиной лишь врагов. Едва узнав об этом, Оливин и Хоннор этим непременно воспользуются.