– Кажется, они просто спят, – проговорила одна женщина. – На них совсем нет крови.
И тогда заговорил старейшина деревни. Приход Мастера Лу был, по его словам, действительно, знаком Богини, но не странник должен был стать жертвой, он – лишь орудие. Старейшина приказал отнести тела четырех мужчин к подножью статуи, чтобы увидеть, ублаготворила ли Богиню непролитая кровь жертв.
На закате крестьяне с молитвами отнесли тела к статуе и разошлись по домам.
Утром следующего дня жители увидели результаты своего жертвоприношения: у статуи выросла новая рука.
– Чудо! – возопили жители.
– Знак Кали!
– Смерть любезна ей!
– Она возлюбила ее!
– Убивай для Кали!
– Убивай!
– Убивай!
– Убивай!
Оказывая всевозможные знаки почтения, жители подвели Лу к статуе, и старейшина вновь обратился к Богине.
– Глубокопочитаемая нами Кали, – сказал он, – этот странник убил этих людей в Твою честь. Он не пролил ни капли крови, дабы они могли целиком перейти к Тебе.
Если появление новой руки было Первым чудом, то теперь Кали явила им Второе. Глаза статуи устремились на стоящего перед ней Лу, и уголки ее губ скривились в усмешке.
Пораженные жители пали ниц, преисполненные почтительного благоговения к Богине и к избранному ей мужчине, и тут произошло Третье чудо.
От статуи заструился аромат, распространяясь вокруг. Мастер Лу запустил руку в карман кимоно и вытащил оттуда желтый платок – им он хотел защититься от запаха, но тот был слишком сильным и, не в силах сопротивляться ему, Лу упал на колени, целуя ноги статуи и глядя на нее взором, исполненным любви.
– Она завладела им, – сказал Старейшина. – Кали совершила брачный обряд.
Лу испугался странной власти изваяния. Сначала он не стал разубеждать жителей деревни, веривших, что он дорог их самодеятельной Богине, потому что боялся наказания за убийство их четырех односельчан. А потом, когда пошел второй месяц его пребывания в деревне, свершилось Четвертое чудо Кали, заставившее его бояться не только за свою жизнь.
Останки первых четырех жертв давно уже превратились в прах и были захоронены, когда Богиня вновь возжаждала крови.
– Она требует новых жертв, – объявил Старейшина, но Лу отказался стать орудием бессмысленного убийства для ублажения куска глины.
– Она все равно заставит тебя убивать ради Нее, – предсказал Старейшина.
– Никто не может заставить Мастера Синанджу поднять руку против его воли, – гордо заявил Лу и пошел к тому месту в центре деревни, где стояла статуя.
– У тебя нет власти надо мной, – сказал он изваянию, вложив в эти слова весь пыл души.
Но этого оказалось недостаточно. Статуя вновь стала источать женский аромат, вскруживший голову Лу, и слепая, неподвластная ему похоть охватила Мастера.