А Смит тем временем спустится в подвал и откроет флакон с цианистым калием. Если он принадлежит к той половине человечества, которая способна уловить запах в смертельной дозе этого яда, то почувствует аромат миндаля. Его ждет мучительная, но быстрая смерть. Агония, судорожные конвульсии, и – конец. А уже через несколько секунд огонь уничтожив пол кабинета, ворвется в комнату.
Все было в полном порядке, и Смит почувствовал некоторое удовлетворение. Он крепко сжал пальцы, как бы ища сам у себя поддержки. Заметив этот непроизвольный жест, Смит разжал сплетенные кисти рук, но белые полоски от пальцев еще некоторое время оставались на коже. Зацепив кожу на руке пальцами, он оттянул ее и, отпустив, наблюдал, как ей потребовалось несколько секунд, чтобы лечь на прежнее место.
Он видел, что руки стали старыми – сухими и жесткими. Эластичность кожи исчезла где-то между годами его юности, когда несправедливое устройство мира наполнило его яростью и толкнуло на правую борьбу, и настоящим временем, когда вид нетронутого флакона с ядом, предназначенного для него же самого, успокаивал Смита.
Как мельчаем мы с годами, подумал он, поднимаясь по лестнице. И как мало вещей даруют нам подлинную радость.
Не успел он войти в кабинет, как зазвонил красный телефон.
– Слушаю, господин Президент.
– Мне только что доложили, что уничтожены все пассажиры самолета “Эйр Юуроп”. Всех нашли в Париже в окрестностях задушенными.
– Я уже знаю, сэр, – сказал Смит.
– Сначала эта катастрофа с “Интернэшнл Мид-Америка”, разразившаяся неделю или около того назад. И вот теперь – новая. Убийцы расширяют сферу влияния.
– Похоже на то.
– Ничего хорошего в этом нет, – укоризненно произнес Президент. – Пресса клеймит нас позором.
– Обычное дело, господин Президент. Черт побери, но надо же мне отвечать. Что удалось сделать вашему человеку?
– Он продолжает работать, сэр.
– Это вы мне уже говорили, – раздраженно проговорил Президент.
– С тех пор ничего не изменилось, – невозмутимо ответил Смит.
– Хорошо, – с еле сдерживаемым раздражением произнес голос на другом конце провода. – Не собираюсь вас учить, но хочу, чтобы вы поняли всю глубину пропасти, куда мы падаем. Если мы не сумеем защитить наши воздушные дороги, значит, нам с вами нечего делать в наших креслах.
– Понял вас, сэр, – сказал Смит.
На другом конце раздался щелчок, и Смит медленно опустил трубку. Все катилось под откос. Президент недвусмысленно намекнул, что существование КЮРЕ становится проблематичным.
Смит вновь оттянул кожу на руке. Наверное, он уже стар. Возможно, более молодой человек что-нибудь придумал бы, да и сам Смит всего несколько лет назад не дал бы ситуации выйти из-под контроля.