— Ат-ставить!
Не успели расслабиться — новая команда:
— Равняйсь… Смирно! Нале-е…
Приготовились — не прозевать бы, четко крутнуться…
— Ат-ставить! Рота-а!.. Круу-у!..
И вдруг все смешалось. Солдаты нелепо толклись на месте, натыкались друг на друга, сбив строй. У капрала Брандиса — плюгавого, конопатого коротышки — был свой метод обучения новобранцев. Обиженный природой или просто небрежно сработанный родителями, он весь комплекс своей мужской неполноценности свирепо вымещал на солдатах.
— Смирна-а! — надрывался он, семеня вдоль строя. — Чертова деревенщина! Я вам живо вобью в башку, где право, где лево. Как стоите? Брюхатые, что ли? А ну подтянуть животы! Голову налево! Налево, дубина! Налево башку!
И тут капрал заметил, что направо почему-то пялится вся рота. Он взбешенно оглянулся. Возле забора, подбоченясь, стояла крутобокая рыжая деваха с ясными, как небесная синь, нахальными глазищами. Достала из висевшей на локте корзины пирожок, куснула крепкими белыми зубами и рассмеялась раскатисто — будто кобылка молодая заржала. Капрал, увидев ее, тоже было поплыл в мясляной улыбке, но тут же спохватился, начальственно нахмурился:
— Посторонних прошу отойти!
Расма Лукстиня — ее больше знали по кличке «Добрая» — кусала пирожок, смеялась, стреляла бедовыми очами по всему строю.
— Ой, как страшно! Сами ж пирожков хотели горяченьких, а теперь шумите.
— Сюда, что ли? — возмутился капрал.
— А куда? На квартиру? Вам одному же не сладить… С полной-то корзиной. — И так выразительно подмигнула, что строй не выдержал, грохнул хохотом.
— Ма-алчать! — рассвирепел капрал. — Кто тут ржет, жеребцы стоялые? Я вам покажу, с-сукины дети! Вы где находитесь? В армии? Или возле бабьих юбок?
Он пошел вдоль строя, пыжась от важности и выискивая, на ком бы сорвать злость. Наконец, нашел. Артур Банга. Тот всегда приводил капрала в ярость своей непокорностью — упрямой и презрительной.
— Как стоишь? Куда задницу отставил?
Артур терпел молча, стиснув зубы.
— Ремень, как мотня! Портки обвисли! Наклал в них, что ли, с перепугу? Раз-зява! А ну подтянуться! — Он вдруг с силой рванул солдата за брюки так, что отлетели застежки.
Окаменев от стыда, Артур схватился за пояс, покраснел до испарины на лбу.
— Руки! — завизжал капрал. — Руки по швам! Смирно!
Артур замер, стоял ни жив ни мертв, но рук не опустил.
— Ты что? — зашипел но змеиному капрал. — Не подчиняешься приказу?
Артур покосился на притихших солдат, на деваху, переставшую жевать пирожок, спокойно ответил:
— Не трудись, коротышка, спектакля не будет.
— Что? — задохнулся от ярости капрал. — Это ты меня, своего командира? Ну погоди… Я тебе покажу, арестантская морда!