— И все проиграл.
— Ну, это уже, как в фильме с Гарри Купером…
Грикис расплатился за мороженое, протянул две вазочки подружке, две взял сам, хотел было отойти от стойки, но тут вдруг заметил мужчину в сером пиджаке. Тот бесцельно слонялся по буфету, его маленькие рысьи глазки на изъеденном оспой лице пытливо ощупывали каждого сидящего за столиками. Юрис торопливо отвернулся, бросив девушке:
— Мороженое заберешь сама. — Заметив входящих в буфет Дзидру с Артуром, поспешил им навстречу. При этом он все время старался быть спиной к «серому пиджаку».
— Вот номерок, — торопливо сказал Грикис. — Захватишь мою шинель. Встретимся в парке, у памятника.
Удивленный Артур хотел о чем-то спросить, но Грикис будто растворился в толпе танцующих. Банга повел взглядом по залу, стараясь угадать причину столь поспешного бегства, и вдруг увидел неподалеку от себя мужчину в сером клетчатом пиджаке. На секунду их взгляды встретились… Артуру почему-то самому захотелось побыстрее выбраться из этого душного помещения.
Грикис ждал в глухом углу городского парка на скамейке, дрожа от холода.
— Здесь я… — негромко позвал он, увидев вынырнувшего из темноты Артура. — Давай шинель скорее! Продрог как собака. Папиросы есть? Может, хоть немного согреюсь.
Артур достал пачку. Закурили.
— Ты что, от этого, в сером пиджаке?..
— Догадливый.
— И, думаешь, убежал? А в казарме он тебя не найдет?
— Вряд ли. Он меня под другой фамилией знает.
Артур с испугом и удивлением смотрел на приятеля.
— Ты бы поостерегся. Юрис! Они там не шутят.
Грикис внимательно посмотрел на Бангу:
— Это из собственного опыта?
Артур резко обернулся:
— Ты… Откуда знаешь?
— Сорока на хвосте принесла. Из канцелярии полка, например, куда твои бумаги пришли в запечатанном конверте. А на нем штамп одного небезызвестного тебе заведения.
— Ну знаешь!.. — У вас тут, я вижу, дело поставлено.
— А ты как думал? Ты один такой шустрый? Так что, брат, не откалывайся.
— От чего или от кого? — полюбопытствовал Артур. — Хочешь, чтобы и я от этого в сером пиджаке бегал?
— Тебя, я вижу, больше устраивает сортиры Брандису чистить? Ты что, не понимаешь, куда все клонится? Здесь Брандисы, там немцы…
— При чем тут немцы? Каждый латыш сумеет постоять за свою родину.
— Родину? Я думаю, что понятия родины у тебя и у нашего полковника не совсем одинаковые.
— Чего ты хочешь? — обескураженно спросил Артур.
— Я? — Грикис долго молчал, жадно затягиваясь папиросой. — Я хочу, чтобы ты и я никогда не стреляли друг в друга.
«Чтобы ты и я никогда не стреляли друг в друга…» Впервые за последнее время Артур почувствовал себя пробуждающимся от долгого и тяжелого сна. Он словно трезвел после сильного похмелья. Действительно, что происходит вокруг? С того момента, как он ударил Марту по лицу и земля качнулась под ногами, Банга будто попал в полосу отчаянных штормов. Хотел устоять на палубе — безжалостно смыло за борт; только вынырнул на поверхность — захлестнуло волной; вроде бы и выбрался на берег, да все равно идти некуда — дорога закрыта. Во имя чего он сидит в этой вонючей казарме, трамбует плац и тянется перед всякими коротышками? Командиры убеждали, что все это во имя Латвии и народа, Грикис говорит, что понятие «родина» у него, рядового солдата, и у командира полка разное. Что значит разное? Юрис разъяснил: разное бывает отношение к родине.