Не было ни малейшего шанса спуститься в сад по водосточной трубе на глазах у всей этой публики, и я вернулся к двери, приоткрыл ее на дюйм и затаился.
Лэсситер и человек в штатском поднялись по лестнице и вошли в комнату Хартли.
— Собери отпечатки везде, где найдешь, — распорядился Лэсситер. — Похоже, что в других комнатах никого не было. Мне придется побеседовать с прессой. Действуй, Макс.
Его спутник буркнул что-то в ответ, и Лэсситер спустился вниз.
Я прождал в темноте больше получаса, пока Лэсситер не вернулся. Он прошел в комнату Хартли.
— Я закончил, — сообщил ему криминалист, снимавший отпечатки. — Обнаружены только отпечатки Хартли и слуги.
— Ладно, нас вызывает Карсон, — сообщил Лэсситер. — Они все еще не нашли Слейдена, — голос его звучал озабоченно.
— Из города этому парню не уйти. Мое счастье, что лейтенант требует представить письменный рапорт к утру. Я оставлю тут пару ребят. Завтра пошарим здесь при дневном свете.
Они спустились вместе.
Я прокрался на площадку и заглянул вниз в вестибюль. Тело филиппинца уже убрали. Лэсситер и трое в штатском столпились у входной двери.
Лэсситер обратился к здоровенному полицейскому, вошедшему с улицы:
— Ладно, Гессертер. Я вернусь около девяти. Ты остаешься здесь. Запри за нами, никого не впускай и поглядывай во все глаза. Уэбб посторожит снаружи. Я ему велел попридержать прессу; да иные из писак до того ловки, что, пожалуй, влезут, пока он находится за домом. Пока я не вернусь, сюда ни одна душа не должна войти. Понял?
— Да, сержант.
— Если здесь кто-нибудь побывает, я сделаю так, что ты пожалеешь о том дне, когда огласил белый свет первым криком, — проворчал Лэсситер.
Он вышел на улицу, три детектива проследовали за ним. Гессертер закрыл и запер входную дверь. Затем он постоял некоторое время, прислушиваясь. Когда сирены полицейских машин стихли вдали, он сдвинул фуражку на затылок, вытащил пачку сигарет и побрел в гостиную. Вскоре послышалась танцевальная музыка, передаваемая какой-то станцией для патологических полуночников.
Я вернулся в спальню Хартли, подошел к окну и выглянул в сад.
По вымощенной плитками дорожке от террасы через лужайку взад и вперед размеренно вышагивал полицейский.
Я перешел в спальню, выходившую на улицу. Толпа разошлась по домам. Машин было не видно. Мой «бьюик» тоже оттарабанили на штрафплощадку. Я решил, что и мне пора сматываться.
Я вышел на лестничную площадку и прислушался. Гессертер все еще находился в гостиной. Дорога от лестницы до входной двери казалась безмерно длинной.
Придерживаясь рукой за перила, я отправился в путь. На полдороги я услышал, как полицейский кашляет, прочищая глотку. Сердце у меня екнуло, но я продолжал идти.