— Нет, не один.
А после того, как император снова хмыкнул, причём очень довольно, добавил:
— Более того, я и прямо сейчас не один.
— Вот как? — В басистом голосе Роналкора прозвучала высшая степень веселья, и я опять смутилась. Быстро отставила чашку на столик, поднялась из кресла и решительно отошла к камину.
Но на слышимость сей манёвр не повлиял.
— А она сейчас кто? Дракон, или…
— Или, — хитро сверкнув в мою сторону глазищами, ответил герцог Кернский.
— Ага! То есть издевательства над влюблённым мужчиной закончились, да?
Вот… Вот я с самого начала понимала: не доложить императору и другу о результатах поездки в Рестрич их светлость не мог, но никак не думала, что дойдёт до ябедничества! Однако…
— Не знаю, — перебил мысль Дантос. — Пока угомонилась, но как поведёт себя дальше предсказывать не возьмусь.
Из тёмного, заключённого в серебряную оправу камня донёсся гулкий смех, а я… уже замучалась за сегодня краснеть, но снова залилась краской. Потом отвернулась от огня и строго уставилась на развалившегося в одном из кресел Дана. У него совесть вообще есть? Или как?
— Ладно, раз у вас перемирие, тем лучше. Меньше мороки в исполнении долга перед короной будет.
— Какого долга? — поспешил уточнить Дантос.
— Приём в честь дня рождения Руала, — ответили из амулета. И голос императора прозвучал настолько довольно, что стало совершенно ясно — тут какая-то подстава!
Какая именно, мы узнали практически сразу. Ровно после того, как герцог Кернский спросил:
— Когда состоится приём?
— Завтра! — радостно пробасил Роналкор. И добавил: — К шести вечера во дворец. Ждём!
В этот раз я не покраснела, нет. У меня просто лицо вытянулось и рот приоткрылся.
Во дворец? Завтра? Но…
— Но у меня нет подходящего платья! — не выдержав, выпалила я.
А в ответ схлопотала очередной хитрый взгляд серых глаз и весёлое:
— Уверена?
До этого момента я действительно была уверена, а теперь поняла — ловушка захлопнулась. Не знаю откуда, не знаю как, но платье действительно есть — Дан не шутит. А раз так, от посещения дворца в самом деле не отвертеться, и…
Хотелось воскликнуть: я не могу! Я не хочу! Я не готова! Но тихий смех императора моё желание перебил.
— Всё! Ждём! — отчеканил Роналкор. — И отговорки не принимаются!
Голос прозвучал очень миролюбиво, но было понятно — это приказ. Причём из числа тех, которые лучше не нарушать.
На этой ужасной ноте Роналкор «отключился», и в гостиной повисла гулкая тишина. И хотя серьёзных причин опасаться поездки во дворец не было, я внутренне задрожала и состроила предельно жалобную рожицу.