ЧЕЛОВЕК, В КОТОРОМ ВСЕ ОШИБЛИСЬ
Так окрестил острый и проницательный Сергей Юльевич Витте, один из ключевых деятелей последнего царствования, другого ключевого деятеля – военного министра генерала Алексея Николаевича Куропаткина.
Тот же Витте говорил об особой роли, которую играет в военной империи тот, кто возглавляет военное министерство. Армия со времен Петра I составляла главную опору и предмет забот русских императоров. Военный бюджет был огромен и подавлял все остальное. Ни одна европейская страна в XVIII–XIX веках не воевала – по общей протяженности боевых действий – столько, сколько Россия.
Обычно, когда говорят о крушении империи, то забывают роль генерала Куропаткина, в то время как его устремления были могучим катализатором этого крушения.
Конец XIX века был временем в военном отношении беспокойным. Неуклонно нарастало напряжение на Балканском полуострове. В 1898 году разыгралась испано-американская война, показавшая, что на историческую сцену выходит новый военный игрок с большой потенцией – США. Началась в том же году англо-бурская война. Несмотря на то, что обе войны шли на периферии европейского мира, их символическое значение было вполне понятно – начинался новый передел мира.
В преддверье грядущих войн выбор военного министра был принципиально важен и свидетельствовал о степени государственной прозорливости императора.
Генерал Куропаткин – как некогда Лорис-Меликов, которому Александром II предназначено было спасти Россию, – был из плеяды строителей империи.
Он много воевал в Средней Азии, повоевал даже в Алжире – в составе Французского экспедиционного корпуса – и получил за храбрость орден Почетного легиона. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов был близким сподвижником знаменитого Скобелева, вместе со Скобелевым завоевывал Туркестан, а позже был начальником Закаспийской области и дислоцированных там войск.
Однако всего этого было мало для того, чтобы занимать один из важнейших постов в государстве.
Тот же Витте писал:
«Генерал Куропаткин представлял собою типичного офицера генерального штаба 60–70 годов. ‹…› Иностранных языков он не ведал, не имел никакого лоска, но мог говорить и писать обо всем и сколько хотите и производил вид бравого коренастого генерала, и бравость эту ему в значительной степени придавала георгиевская ленточка на портупее и петлице, да еще Георгий на шее».
Но бравых генералов с Георгиями в русской армии после Русско-турецкой войны было немало. Тут важно обратить внимание на слова Витте, ничего зря не писавшего, о 1860–1870 годах. По его мнению, Куропаткин был генералом прошлых войн.