К концу века продвижение Российской империи на юго-восток остановилось. Не состоялось вторжение в Афганистан, чреватое новой – после Крымской – войной с Англией. Отвергнут был и план Куропаткина по захвату Босфора. Завоеванная Средняя Азия, требовавшая огромных вложений и кропотливой административной работы, уже не была полем, на котором можно было стяжать боевые лавры. Но по логике существования военной империи, по неустойчивости ее внутренней политической ситуации, она обречена была на постоянные попытки пространственного расширения.
К концу века генеральное направление экспансии определилось – Дальний Восток. Куропаткин, приятный собеседник на дворцовых завтраках, ставший апологетом этой экспансии, проявил полную неспособность реально оценить положение. В сложнейшей ситуации, сложившейся в то время на Дальнем Востоке, где на просторах несчастного Китая и Кореи соперничали крепнущая Япония, США, Англия, Франция, Германия, Куропаткин – вопреки трезвому Витте и Министерству иностранных дел – выбрал прямолинейную и примитивную позицию.
Собственно, будущая война была проиграна в Петербурге, в Зимнем дворце и Царском Селе, где император принимал доклады своего военного министра.
24 июля 1903 года победитель среднеазиатских ополчений убеждал Николая:
«Мы можем быть вполне спокойны за участь Приамурского края, мы ныне можем быть спокойны за судьбу Порт-Артура. Нынче можно не тревожиться, если даже большая часть японской армии обрушится на Порт-Артур, мы имеем силы и средства отстоять Порт-Артур, даже борясь один против 5–10 врагов».
Николай II жил представлениями времен Николая I. В преддверье качественно новых войн XX века он выбрал себе соответствующего своим представлениям военного министра. Известно, чем кончилась Русско-японская война, и как бездарно проявил себя Куропаткин в качестве командующего русской армией. Недаром Витте назвал его человеком, в котором все обманулись…
СТОЯЩИЕ У ТРОНА
Последние годы XIX века и начало XX века поражают калейдоскопом сменяющихся лиц – и это тоже было симптомом приближающегося краха. Безусловное начало краха обозначила война с Японией.
Каждый из участников конфликта вокруг решения – воевать или не воевать – являл собой личность по-своему эпохальную.
Сама же война выросла из противоречий прежде всего внутриполитических.
До начала XX века роль влиятельного идеолога внутренней политики играл Сергей Юльевич Витте, трезвый прагматик, спокойно менявший свои взгляды на самые фундаментальные вопросы и не считавший нужным оправдывать эти маневры. В 1902 году Витте заявлял, оценивая реформы Александра II: