Потеряв в 1899 году службу в Маньчжурии, Александр Иванович отправился на следующий год в Южную Африку, сражался на стороне буров против англичан, был ранен в ногу (хромота осталась на всю жизнь), попал в плен. По свидетельству очевидцев, в англо-бурской войне Гучков проявил себя не просто храбрецом, но храбрецом отчаянным. Его неудержимо тянуло туда, где можно было рисковать головой. В 1903 году он бросается на Балканы, балансировавшие на грани войны.
В начале следующего года, как только началась Русско-японская война, Гучков бросается в Маньчжурию и становится главноуправляющим Общества Красного Креста, с бешеной энергией занимается организацией госпиталей, санитарных отрядов и в конце войны совершает поступок, который принес ему подлинную славу. После мукденского поражения, которым, собственно, завершилась война, Гучков написал жене в Россию:
«Голубка моя, безутешная Маша! Мы покидаем Мукден. Несколько тысяч раненых остаются по госпиталям. Много подойдет еще ночью, с позиций. Я решил остаться, затем дождаться прихода японцев, чтобы передать им наших раненых. Боже, какая картина ужаса кругом!»
Главноуправляющий Красного Креста не счел возможным оставить раненых, которых русское командование бросало на произвол судьбы.
Японцы отпустили Гучкова, и в Россию он вернулся героем…
Однако широкая личная популярность отнюдь не гарантировала политического успеха. Партия октябристов, лидером которой он стал, заняла весьма умеренную позицию по сравнению с другими возникшими партиями. Она была значительно правее кадетов Милюкова. Требуя весь спектр политических свобод, Гучков одновременно был решительным противником радикализма, который грозил самому существованию государства.
5 ноября 1906 года, выступая в петербургском Дворянском собрании, он сказал:
«Я старый конституционалист и в конституционной монархии уже давно видел ту необходимую политическую форму, которая обеспечит полное и коренное обновление всей нашей жизни».
Но при этом он стоял за «единую и неделимую» империю, обязательное сохранение независимости исполнительной власти при контрольных функциях власти представительной. Уважение к монархии как институту для России необходимому он считал фактором фундаментальным.
Гучков окончательно поселился в Петербурге и в 1908 году купил для своей семьи особняк на Фурштадтской улице.
Он стал последовательным сторонником Столыпина – вплоть до поддержки учреждения военно-полевых судов для борьбы с рудиментами революции и террором. Это не способствовало популярности октябристов в стремительно левеющем обществе. В две первые Думы партия Гучкова не прошла.