И Ахматова, и Федотов считали, что спасение чужими руками, как и переваливание ответственности за катастрофу на чьи-то плечи, – моральная гибель России. Об этой опасности русская либеральная интеллигенция думала в это время постоянно. Бунин предупреждал в «Окаянных днях» – запись за 17 апреля 1919 года:
«Левые все “эксцессы” революции валят на старый режим, черносотенцы – на евреев. А народ не виноват! Да и сам народ будет впоследствии валить все на другого – на соседа и на еврея: “Что ж я? Что Илья, то и я. Это нас жиды на все это дело подбили”».
«Россия отвечает сама за себя» – вот кредо того слоя русских интеллигентов, к которому принадлежали и Ахматова, и Федотов… Ахматова, судя по всем ее стихам этого периода, уверена была, что России необходимо пройти через горнило искупления, – так она определяла и свою личную судьбу, – чтобы снять с себя «грех большевизма». Грех братоубийства, детоубийства, грех разрушения нравственных связей. Как и Федотов, как и Бердяев, как и Франк, она отнюдь не склонна была видеть причину кровавого катаклизма в узком политическом заговоре.
«Все расхищено, предано, продано…» – это не только о новой власти. Рухнули этические основы жизни, разрушить которые никакой революционной партии было бы не под силу.
Стихотворение наполнено историческими и политическими знаками. Отлетевший от русской церкви суровый дух византийства – утрата той активной роли в государственных делах, умения укрощать страсти, которое отличало патриархов византийских и прославило русских патриархов в кризисные эпохи. Но это неизбежно напоминает и о падении влияния церкви при Петре I – уничтожении патриаршества, включении церкви в общую военно-бюрократическую систему. Все это – тоже во времена нашествия «немецких гостей».
Странными сегодня кажутся строки о крови на руках и черном стыде. В чем виновата Ахматова, никого не казнившая, не принимавшая участия ни в революционном насилии, ни в сопротивлении ему? Здесь два смысла. Первый и простой – ощущение вечной вины за самоубийство влюбленного в нее юного Михаила Линдеберга («Прости меня, мальчик веселый, Что я принесла тебе смерть…»). И второй – куда более глубокий. В 1922 году Ахматова писала в стихотворении «Многим»:
Я – голос ваш, жар вашего дыханья,
Я – отраженье вашего лица.
С этой точки зрения становится понятным покаяние – если обратиться к свидетельствам современников, людей близкого духовного круга.
В июне 1918 года Александр Изгоев, либеральный публицист и один из редакторов «Русской мысли», утверждал:
«Напрасно интеллигенция пытается спасти себя отводом, будто она не отвечает за большевиков.