Давай лучше еще выпьем! — И он стал оглядываться, ища официантку.
— Прекрасная мысль, Илай! Можем мы себе позволить погулять, как в прежние времена?
— Вообще-то напиваться не хотелось бы… — Илай на минуту замолчал. — А, черт, будь что будет! Ты, кажется, говорил, что завтра у тебя нет полетов?
— К счастью, нет. А у тебя какие планы на завтрашний день?
Илай рассмеялся:
— Планы? Хорошенько выспаться и прийти в себя после бурной встречи со старым другом!
— Кстати, ты так и не сказал мне, что делаешь в Гонконге, — небрежным тоном вдруг произнес Адам. — Неужели просто отдыхаешь?
— Нет, конечно. В настоящее время я не могу позволить себе просто отдыхать. Я выполняю в Гонконге кое-какую работу. Летную работу. А сейчас веду переговоры с одним китайцем, живущим на Цзюлуне.
— Речь идет о постоянной работе?
— Пока не знаю. — Илай пожал плечами и добавил:
— Многое зависит от того, как я выполню первый полет.
— Так ты только из-за этого прилетел в Гонконг?
— Только из-за этого, — медленно повторил Илай. — К черту все вопросы, Адам! Каждый зарабатывает деньги как умеет. Понятно?
— Не сердись, приятель! Я всегда был излишне любопытен. Спросил тебя чисто по-дружески. — Адам, признавая свою вину, шутливо поднял вверх руки, словно сдаваясь:
— Но вообще ты прав: меня это не касается.
Линь Кэ нехотя встал и, закутав худое старческое тело в длинный халат, обратился на гуанджоуском — наречии к девице, лежавшей на постели:
— А теперь уходи.
— Но мы еще не закончили, господин. Я останусь до тех пор, пока…
— Уходи, я сказал! — И Линь Кэ плотнее запахнул полы халата, стесняясь своего обнаженного высохшего тела. Найдя в кармане несколько смятых гонконгских долларов и не глядя на проститутку, он сунул их ей в руку. — Одевайся и уходи!
Решительным шагом он направился в другую комнату, подошел к окну и стал смотреть на ночной Цзюлун.
Услышав, что проститутка ушла, Линь Кэ закрыл дверь и вернулся к окну.
Сегодня его снова постигла неудача.
После каждого такого случая Линь Кэ чувствовал себя униженным, хотя и сознавал, что винить следует не его самого, а солидный возраст. До сих пор он не мог примириться с тем, что пылкий огонь юности погас уже много лет назад, а изредка вспыхивающие искры — лишь отблески далекого костра.
В разговоре с американцем он солгал, заявив, что у него в жизни осталось всего два развлечения — курение опиумных трубок и сколачивание капитала. Нет, старый китаец вовсе не утратил интереса к мирским утехам. Правда, теперь его горячий пыл остыл, а полноценную сексуальную жизнь заменили воспоминания о бурно проведенной молодости. Линь Кэ никак не хотел смириться со своим нынешнем положением бесполого существа и, подобно многим другим китайцам, перепробовал на себе огромное количество всевозможных средств, начиная от порошков из рога носорога и заканчивая консультациями у врачей и шарлатанов.