В моей жизни случались моменты, когда я действительно думал, что хуже быть уже не может, особенно когда Ди сбежала, чтобы присоединиться к проклятому цирку Лаксенов.
Но каждый раз я снова и снова находил подтверждение тому, что заблуждался.
Темные глаза Нэнси уставились на нас сверху, ее лицо, лишенное и тени эмоции, было как чистая доска.
Выругавшись, Доусон начал было менять форму, но Нэнси заговорила прежде, чем он успел предпринять что-то, что могло бы закончиться серией взрывов и общим хаосом.
– Если вы хотите жить, – отчеканила она, – то немедленно сядете в этот проклятый вертолет. Прямо сейчас.
По правде говоря, выбора у нас не осталось. Либо мы вступим в бой и погибнем от их оружия, либо согласимся. А что потом? Из огня да в полымя. Но если один вариант развития событий предполагал немедленную гибель, то второй, возможно, давал нам отсрочку. А значит, у нас появлялось время подумать, как выбраться из бардака, в котором мы теперь оказались.
Я глазами дал Доусону понять, чтобы он остыл, и на секунду мне показалось, что брат собирается послать все к черту, но он распрямился и стал подниматься на борт вертолета.
Повернувшись к Кэт, я поймал ее взгляд и увидел в серых глазах усталость и боль, истощение и страх. Это глубоко резануло меня – я видел, что ей плохо, но на тот момент ничего не мог изменить.
Наклонив голову, я коснулся губами ее губ.