– Не спать, я полагаю?
Что–то как будто изменилось в ней, может ее застенчивость. Холодок пробегает между ними. Она проводит пальцами по его столу и осторожно сдувает с них пыль.
– Если бы я не знала тебя лучше, то подумала бы, что ты от меня что–то скрываешь.
Это не так. По крайней мере не то, что она думает. Так почему же он вдруг чувствует себя виноватым? Потому что она не знает степень его повреждений и посттравматического стрессового расстройства. Потому что она не знает, как сильно он жаждет ее. Потому что она не знает, каким потерянным он был, пока не привязался к ней. Он не может рассказать ей этого, не показав своих слабых сторон – не потеряв ее.
– Спроси меня, о чем–нибудь, о чем ты хочешь знать, – говорит он. Его голос звучит подавленно, потому что именно так он себя и чувствует. Выставленный на обозрение и уязвимый. Для нее, да.
Она скользит пальцем по поверхности его светящегося ноутбука, конечно, он чист. Одна из немногих вещей, используемых здесь.
– Есть ли у тебя фотографии другой женщины?
Шок смешивается с облегчением, когда он смеется:
– Что? Нет!
– Я имею в виду… Наши отношения были довольно внезапны. Я не говорю, что мы должны быть единственными друг у друга или что я жду этого от тебя.
Он отвечает прямо, чтобы положить этому конец:
– У меня больше никого нет, Эрин.
– Тогда почему ты всегда приходишь сюда, когда думаешь, что я сплю? Я знаю, ты работаешь здесь сутки на пролет. Когда ты отдыхаешь?
Он открывает рот, чтобы ответить, а затем понимает, что он не знает ответа. Она не оставалась у него несколько ночей подряд, но эти две недели, которые они спали вместе, рассвет они встречали в кожаном вращающемся кресле. Затуманенным взором он смотрит на экран. Из активного дипломированного специалиста и военнослужащего он превратился в… ничто. Он все еще чувствует в себе стремления, амбиции, но не знает, что с ними делать.
Со стороны может показаться, будто он отказывается отвечать. Она подходит к полке со стопками книг, академических журналов, которые, вероятно, очень старые, с подчеркнутым текстом и загнутыми уголками.
Ее рука замирает над автоответчиком. Тот мигает красным. Она поворачивается к Блейку, будто спрашивая, может ли она нажать на кнопку.
Он пожимает плечами. Он понятия не имеет, кто оставил сообщение, но если это поможет успокоить ее, что нет другой женщины или каких–либо секретных разговоров, тогда он предпочитает, чтобы она услышала.
Вместо этого она поворачивается к двери и произносит, не глядя на него:
– Я не имею в виду, что буду шпионить или… или обвинять тебя. Я никогда не хотела быть такой девушкой.