– Нет, чтобы спросить про мадам Пакен. Я не знаю, что с ней делать. Она жалуется, что у нее болит живот. Но я не прощупываю ничего ненормального, поэтому, хоть мне и не хотелось, на всякий случай попросила ее сделать анализ крови и рентген желудка.
– Вы правильно не хотели: нет ни малейшего смысла делать рентген и анализ крови. Вы ничего не обнаружите.
– Почему вы мне о ней ничего не сказали?
– Чтобы не лишать ее удовольствия протестировать заместительницу.
– Это шутка?
– Нет, она несчастная женщина.
– И что мне с ней делать? Она сказала, что вечером придет с результатами анализов.
– Выслушайте ее.
– И все?
– Это уже много. Живот у нее болит от пережитого, поэтому для нее лучшим анальгетиком будет, если она выдаст какую-то часть переживаний. Потому-то она так любит ходить на прием к заместителям. Мне-то давно все известно, так что я не могу оказать столь же целительного воздействия, как девственное ухо, незнакомое с ее историей. Только не поддавайтесь. Сопереживать означает протянуть руку тому, кто находится в яме. Не надо прыгать туда самому, чтобы помочь ему вылезти.
– Зачем вы мне это говорите?
– Потому что вы похожи на того, кто прыгает.
– Я даже к краю не подойду.
– Нет, все же подойти надо, иначе ничего не услышите. Но держитесь как следует, чтобы не упасть.
– Вы меня пугаете.
– Сами увидите. Пусть приходит.
– О’кей! Не буду вас отвлекать. Как дела? Все хорошо?
– Внутри или снаружи?
– И там и там.
– Снаружи солнце, внутри дождь.
– Тогда выйдите на воздух! – выпалила она рекомендацию и с громким щелчком опустила трубку на рычаг.
Невероятная троица вернулась после полудня. Людовик уснул в машине, поэтому Поль припарковался за домом, в конце аллеи, у кромки пляжа, чтобы следить за спящим ребенком с террасы. В это время дня солнце замечательно прогревает ее. Покупки они выгрузят, когда малыш проснется, чтобы не хлопать дверцами. Среди колышущихся на ветру высоких трав Поль заметил сына, который устроился в шезлонге в центре безлюдного пляжа. И предложил Жюли отнести ему роман, который она как раз дочитала. Быть может, это упростит примирение. Она подчинилась, возможно тоже рассчитывая на это.
Жером не заметил, как она подошла. Он дремал, убаюканный прибоем. Опасаясь испугать его, Жюли кашлянула.
– А, это вы, – сказал он, приподнимаясь в шезлонге. – Я не слышал, как вы подошли.
– Вот, принесла вам почитать, – протягивая книгу и словно извиняясь, поспешила объяснить Жюли.
– Вас отец послал?
– В другую версию вы и не поверите!
– Он хороший? – спросил Жером.
– Кто? Ваш отец?
– Нет, я имею в виду роман.