— Позвольте вам заметить, — возразил я, — что мы не дожидались ваших заключений для рассмотрения этой гипотезы и именно поэтому решили проверить всех, начиная с нас самих. Если бы вы довели ваше рассуждение до конца, то поступили бы, как я, и согласились все до одного — и по доброй воле — участвовать в подражании, чего от вас и требуют.
— Ваши слова, скорее, убеждают меня, что вы, да и вся генеральная дирекция потеряли голову: это подражание смехотворно и совершенно бессмысленно. Кто-то умело подражает голосу Сен-Раме, и вы надеетесь обнаружить его, требуя, чтобы все руководящие сотрудники фирмы участвовали в подобном балагане! Нас угнетает не сознание, что нас подозревают, а ощущение, что наша фирма понемногу теряет рычаги управления. Подозрения нас не пугают, но тогда принимайте реальные меры, делайте у нас обыски, проверяйте, как мы проводим время, допрашивайте наш персонал, наши семьи, наших друзей, но, бога ради, не теряйте больше времени и энергии на эти нелепые разговоры!
Аберо был прав. Слушая его, я ясно сознавал, в каком по меньшей мере нелепом виде выставила себя дирекция с самого начала. Захваченный водоворотом повседневных дел, оказавшись, сам того не желая, в самой гуще событий, я до сих пор лишь смутно испытывал это ощущение. Но теперь все сразу прояснилось в моем сознании. Поведение американцев, особенно Мастерфайса, обращения Сен-Раме к персоналу, приказ подражать голосу генерального директора — все это показалось мне тревожными симптомами растерянности. Встретив пронзительный взгляд Аберо, я устыдился, что согласился выполнить странную миссию, возложенную на меня вице-президентом, — но кто в наше время посмел бы отказаться? Аберо нарушил молчание:
— Моя точка зрения такова: нас сознательно и, разумеется, без нашего ведома отстранили от проведения операции. Повторяю, это моя личная точка зрения; кроме моей жены, вы единственный человек, кому я это высказал.
— За что же мне такая честь? — спросил я недоверчиво.
— Очень просто, дорогой директор по проблемам человеческих взаимоотношений, — ответил Аберо улыбаясь, — вы один можете мне помочь Я уверен, что вы были невольным свидетелем разных фактов, поступков, высказываний, которые мне теперь было бы очень важно проанализировать, и, уверяю вас, тогда многое бы прояснилось. Вы не сделали этого сами, потому что ваши обязанности затянули вас в самую гущу событий. Чтобы решить трудную проблему, надо как бы посмотреть на нее с высоты, потом взять разгон и ринуться вниз, подобно соколу… А теперь, — добавил он, как будто говоря сам с собой, — быть может, интересы предприятия, а значит, и наши, состоят не в том, чтобы осветить положение, а в том, чтобы сгустить краски и затемнить это дело, раз уж мы зашли так далеко.