подыгрываете тому дьяволу, которого вы считаете моим хозяином и лучшим другом, У нас, руководящих сотрудников, есть более важные дела, чем распутывать колдовские бредни. Присоединяйтесь к нашей группе, никто не станет принуждать вас отмежеваться от Сен-Раме и Мастерфайса. Если вы будете сотрудничать с нами — это и в их интересах, — тем успешнее вы будете им служить. Что вы думаете о моем предложении? Неужели я хоть чем-нибудь вас задел? Или был с вами невежлив? Какие мне привести доказательства моей доброй воли и искренности моего стремления объединить и поднять настроение наших коллег, которые, уверяю вас, совсем пали духом? Как предотвратить панику и беспорядок, угрожающие нашему предприятию?
Его слова тронули меня. Тем более что я был не подготовлен, чтобы отвечать моему собеседнику, так как разделял его мнение, что поведение и речи людей на нашем предприятии странно изменились. Ведь в день моего повышения я сразу заметил, как необычно вели себя наши руководители, да и сам я тоже. Но следовало ли сказать ему об этом? Если я сознаюсь, что произнес безумную речь, не подумает ли он, что я говорил так нарочно, с определенным расчетом? А может быть, Сен-Раме и Мастерфайс, вскочившие на ноги с криками «Назначим его! Назначим!» на глазах у оторопевшего Ле Рантека, сами сделали это с расчетом? И с каким расчетом? Мне было не по себе.
— Хотите, я открою окно? — спросил Аберо. — У вас очень жарко, так будет легче дышать.
— Да, я как раз собирался это сделать.
Я встал и, тяжело ступая, подошел к окну. Аберо последовал за мной. Я распахнул окно. Облокотившись на подоконник, мы стали смотреть на улицу Оберкампф, потом направо — на могилы и памятники кладбища.
— Вы заметили, как близко от кладбища находится тупик Роне? — спросил Аберо. — Совсем рядом.
Я вздрогнул. Этот человек был дьявольски хитер. Но на этот раз я не уклонился от ответа:
— Да, я заметил это как раз сегодня, между двенадцатью и двумя часами дня, и уверен, что ключ этой загадки спрятан на кладбище.
— Да-да, — подтвердил Аберо, — согласен с вами, но сознайтесь: вы все-таки странный человек — мгновенно переходите от необъяснимого возбуждения к поразительной трезвости суждений и выводов.
— Должно быть, я просто болен, — холодно ответил я, полностью овладев собой.
Аберо замолчал. Через несколько минут он отошел от окна и, остановившись посреди моего кабинета, спросил с обезоруживающим спокойствием:
— Так что же, вы согласны примкнуть к нашей группе, разумеется как один из руководящих сотрудников, а не в качестве директора по проблемам человеческих взаимоотношений?