Едва только один из них был принят в фирму, как тотчас же, в зависимости от назначенного ему жалованья и поста, становился чьим-то коллегой и врагом. Таким образом, вражда эта была искусственной и постоянной. Искусственной — потому что она никогда не приводила к оскорблениям или драке: ведь никто ни у кого не увел жены. Постоянной — потому что выросла не на почве лютой злобы и могла сколько угодно распространяться, не угрожая вызвать бурные ссоры и яростные стычки. Я думал и о неспособности этих людей сосредоточиться во время обсуждения на каком-либо одном предмете. Малейший намек на деятельность одного из них неминуемо перемещал обсуждение вопроса в эту сферу. Укусила ли собачка девочку? Да. Передними зубами? Да. Нет! — тотчас же возражал тот, кто занимался передними зубами: собака никогда так не кусает. Затем следовали длинные рассуждения, позволявшие специалисту по передним зубам напомнить, что если ему платят большие деньги, то не зря… Он, видите ли, уважает своего коллегу, специалиста по коренным зубам, и ни за что на свете не стал бы высказывать свое мнение по вопросу, относящемуся к его области. Все они вели себя подобно сторожевым псам, охраняющим мизерное пространство вокруг своей конуры. Такая позиция приводила к тому, что основной предмет обсуждения отходил на второй план. И так протекало любое заседание, какая бы тема ни стояла на повестке дня. Отношение сотрудников администрации к свитку это полностью подтверждало. Упустив из виду главное — что за ночь кто-то распространил на предприятии более тысячи экземпляров странного текста, — они сразу же забыли об этом и с жаром погрузились в тонкости законов спроса и предложения. Хотя и можно было предвидеть нечто подобное, я все же почувствовал смущение и тревогу. Если такой случай повторится, если появится второй свиток, не посеет ли он распри в нашей фирме? Я решил в тот же вечер поговорить об этом с генеральным директором. Перед уходом я распахнул окно и стал смотреть на Париж. Люди возвращались домой. Нескончаемые вереницы автомобилей загромождали площади и создавали пробки на магистралях. Внизу справа зажглись прожекторы, заливая неверным светом плиты и могилы.
Когда я брился, раздался телефонный звонок. Это был Рустэв, заместитель генерального директора. Он высказал недовольство тем, что его не оповестили о совещании.
— Мне кажется, — проворчал он, — смерть Арангрюда касается меня не меньше, чем вас, но сначала объясните мне, что это за спектакль?
— Какой спектакль, мсье?
— Вы созвали ведущих сотрудников фирмы, чтобы пригласить их на ночное бдение у одра усопшего, это верно?