. Ибо руководители больше всего боятся, что обличитель отвлечет служащих от их прямых обязанностей и они, забыв о своих насущных интересах, то есть об интересах фирмы, станут производить хуже, упаковывать наспех, продавать спустя рукава и, сами того не сознавая, понизят знаменитый уровень рентабельности фирмы «Россериз и Митчелл», ослабят предприятие, поразив его в самое сердце — cash-flow. Ведь в те времена, вопреки мнению, сложившемуся у недалеких людей, накопление прибылей не являлось «истинной» задачей гигантских американских и транснациональных компаний. Их цель была — делать деньги, выколачивать средства, создавать из них холмики купюр, а затем бросать их в атаку для захвата новой добычи, с тем чтобы скромные холмики превратились в величественные горы. Я не буду сейчас распространяться о мистической сущности «cash-flow», потому что скоро кое-кто займется этим вместо меня, выпустив новое изумительное и романтическое обличение. Зато я с удовольствием задержусь на невероятных трудностях, в которых, кажется, увяз бедняга Рюмен, незаметно сменивший роль главы профсоюзов на роль руководящего сотрудника администрации. В то утро он сознался мне, что не знает больше, каким образом определить свою позицию. Испытывая постоянную болезненную недоверчивость к дирекции, Рюмен подозревал ее в тайных маневрах и долгое время думал, что обличения исходят из какого-то независимого фашистского подпольного синдиката. Однако у него все чаще наступали минуты просветления, и он опасался, что быстрый рост предприятия будет подорван, и не решался ни выйти из игры, ни держать рядовых сотрудников в стороне от событий. В то же время профсоюзный лидер боялся, что его могут обвинить в карьеризме, в том, что он использует в собственных интересах привилегии своего поста. Именно в этот период я начал проникаться к нему симпатией и даже уважением. Я пытался, и порой небезуспешно, внушить ему, что проблемы, которые нам приходится решать, бесконечно сложны и что руководители предприятий и профсоюзов испытывают одинаковые трудности. В конце концов он согласился почти со всеми моими доводами, и с этого времени мы с ним сотрудничали плодотворно.
Минут через десять после своего короткого выступления Сен-Раме пригласил нас к себе в кабинет. Здесь уже были Рустэв, американцы, оба детектива и комиссар полиции нашего квартала, пришедший узнать, в чем дело.
— Мне приказано, — сказал он, — по распоряжению министра внутренних дел в случае бунта использовать воинскую часть, чтобы обеспечить охрану банков и крупных компаний вроде вашей, если толпа попытается их разгромить.