Мужчина явно неохотно разжал руки, но тут вагон резко качнуло, и ее снова бросило в объятия к незнакомцу. Он тихонько засмеялся каким-то рокочущим смехом.
Мередит почувствовала себя уязвленной его самодовольством и самоуверенностью.
Глаза у него были самые синие из всех когда-либо виденных ею. Его льняной костюм, черный в полоску галстук, белая плантаторская шляпа, ковбойские сапоги и характерный акцент выдавали в нем техасца.
Мередит снова отпрянула от него, подняв руку к волосам, чтобы поправить прическу. Мужчина отступил на шаг, пиджак его распахнулся, и девушка увидела, что на поясе у него висит револьвер с рукояткой, отделанной перламутром. Девушка изумленно ахнула. Конечно, в этой стране, охваченной революцией, мужчины нередко носят при себе оружие, но тем не менее она вздрогнула, увидев револьвер. И еще она заметила, что мужчина смотрит на нее дерзким оценивающим взглядом.
— Ей-богу, — с восхищением проговорил он, — вы самая хорошенькая леди из тех, что падали в мои объятия за последнее время.
Да, он точно говорил с техасским акцентом. Мередит поджала губы. Он просто невыносим.
— Насколько я понимаю, это вы, сэр, налетели на меня, и, если вы будете любезны стать в сторонку, я сумею пробраться по коридору. Конечно, если вы не будете торчать на дороге. — Она понимала, что голос ее звучит язвительно, но его нескрываемое самодовольство разозлило ее и на какое-то время выбило из колеи.
Он приподнял темную густую бровь и насмешливо улыбнулся:
— Вы правы, мэм, разумеется. Приношу свои извинения, я был очень неловок.
Мередит бросила на него сердитый взгляд из-под опущенных ресниц. Уж не смеется ли он над ней? Типично мужская наглость!
Но прежде чем она успела сообразить, что ответить, дверь в купе рядом с тем, которое занимал Эван, распахнулась, и на пороге появилась женщина в бледно-желтом платье.
При виде мужчины в белом костюме ее темные глаза расширились.
— Куп! А я-то удивляюсь, куда вы запропастились.
— Я как раз шел за вами, Рена. — Его бровь снова выгнулась, и он насмешливо улыбнулся. — Но вот задержался. Ах! Простите, мэм. У меня такие дурные манеры!
Разрешите представить. Эта очаровательная леди — Рена Вольтэн, а я — Купер Мейо, — Я — Мередит Лонгли, — сухо произнесла Мередит, несколько удивленная — с чего это она назвала свое имя этому несносному и неотесанному типу. Взгляд ее не отрывался от Рены Вольтэн, красавицы с оливковой кожей, блестящими иссиня-черными волосами и потрясающей фигурой. Рядом с такой женщиной, чья красота, подобно дерзкому выкрику, не могла не остановить на себе взгляд, она, Мередит, конечно, кажется невзрачной и бесцветной, как туман.