- Кто вы? - прервал их приглушенный голос Дианы, и, передернув плечами, Майкл повернулся к ней.
- Как, ты не знаешь? - поддразнил он ее, встретив изумленный взгляд. - Понятия не имеешь? Разве Адам никогда не говорил обо мне?
- Вы... сводный брат? - неуверенно выдавила Диана, и Майкл насмешливо наклонил голову в знак согласия.
- Вернее, единокровный брат, - поправил он ее. - У нас был один отец.
- Да... - Диана пыталась собраться с силами. - Я... я, кажется, что-то припоминаю. Но ведь вы жили в Южной Америке или еще где-то? Мы с вами никогда не встречались. - Ей вдруг в голову пришла одна мысль, и она нахмурилась. - Но... но если Адам умер... - Она запнулась. - Значит, это вы... вы послали ту записку!
- Какую записку, Диана? - спросила Сара, чувствуя, что гнев придает ей силы, которыми, ей казалось, она не обладает. - Ты ведь говорила, что в доме никто не живет, помнишь? Что же Майкл написал в записке, если ты так испугалась, что послала меня вместо того, чтобы поехать самой?
Какое-то мгновение Диана была в замешательстве. Впервые в жизни она не могла дать правдоподобный ответ на поставленный ей вопрос и смотрела, поджав губы, в гневное лицо Сары.
- Ты думала, что здесь Адам, так? - продолжала Сара, слегка задыхаясь. - Ты послала меня сюда, так как предполагала, что он хочет как-то... как-то тебе навредить! Господи Боже, Диана, неужели тебе было безразлично, что со мной может случиться? Неужели тебе было безразлично, что Майкл мог со мной сделать?
Диана прочистила горло и потянула нитку жемчуга, завязанную узлом на груди.
- Тебе ничто не угрожало, Сара, - заявила она, прерывая поток ее обвинений. - По-моему, моя дорогая, все вышло, наоборот, весьма для тебя благополучно, иначе мы бы не сидели здесь, все мирно обсуждая, не так ли?
Сара вспыхнула, и, словно пожалев ее, Майкл опять вмешался в разговор.
- Ты на самом деле думала, что Адам будет угрожать тебе, Диана?
- А что мне оставалось думать... Майкл? - ответила она с вызовом, но, глядя на нее, Сара видела, как краснеет у нее кожа на груди в вырезе кашемирового свитера, потом шея и розовеют мочки ушей. Прекрасно зная ее, Сара понимала, что Диана отнюдь не так спокойна, как хочет показаться, следовательно, в записке Майкла явно было что-то такое, что до сих пор имеет для нее значение.
Майкл, напротив, был абсолютно невозмутим, Сара с завистью смотрела, как он, не спеша, накладывает себе в чашку сахар, закуривает тонкую сигару. В нем чувствовалась терпеливость хищника, сидящего в засаде, и, вспоминая, в какой ярости он был из-за смерти брата, Сара удивлялась, как ему удается выглядеть таким равнодушным.