— Дорис Эрман сказала, что в последний раз израсходовала на голубцы полпачки риса. И очень много сушеного инжира. Дорис никогда ничего не выбрасывает и говорит, что блюдо получилось отменное.
— И ты ей веришь?
— Во всем, что касается кулинарии. Она никогда не давала плохих рецептов. Но ты должна пообещать мне, что не скажешь отцу о моем эксперименте. Я собираюсь заморозить часть голубцов до его приезда, а он, если узнает о рецепте, не станет их есть.
— Я не проболтаюсь, — пообещала Ник.
— Признаюсь, меня так и подмывает добавить в голубцы полчашки красного вина. Но нет. Мои друзья из общества анонимных алкоголиков утверждают, что алкогольные напитки нельзя использовать даже для приготовления пищи. — Мать несколько секунд изучала лицо Ник. — Я полагаю, это означает, что тебе придется поехать на Манхэттен, в это чертово Бюро по средствам передвижения.
— О, Боже, — простонала Ник, забывшая о потерянных водительских правах.
Она получила права в Калифорнии, во время трехмесячного пребывания в Лос-Анджелесе несколько лет назад. Она крайне редко пользовалась автомобилем в Нью-Йорке, но в Лос-Анджелесе без него не обойтись. Ник очень расстроилась из-за потери водительских прав: уж очень хорошо она там получилась на фотокарточке.
На этой фотокарточке, сделанной после уик-энда, проведенного в Малибу, где она занималась тем, о чем не рассказывают матери, Ник выглядела счастливой, загорелой, уверенной в себе. Ник с гордостью показывала эту фотографию каждому новому приятелю. Она собиралась увеличить ее, чтобы потом как-нибудь использовать. Фотографии, на которых Ник обычно получалась с растрепанными волосами и слишком сильно накрашенная, не шли ни в какое сравнение с той, на водительских правах…
Мысль о фотографии почему-то напомнила Ник о Линде Блейк. Она снова достала переносную приставку к автоответчику. Не прерывая мать, продолжавшую рассказывать рецепт голубцов, Ник набрала номер и стала слушать оставленные послания.
Одно из них было от матери, звонившей ей пару часов назад из платного телефона-автомата и умолявшей Ник сказать наконец, придет ли она на обед к Эстер.
«Мать в стереозвучании».
Ник мысленно отругала себя за то, что не купила приставку новейшего образца, позволявшую прослушивать послания в ускоренном режиме. Она продолжала кивать матери, слушая ее голос в трубке.
Невольно Ник вернулась в мыслях к прошедшей ночи.
«Ты сентиментальная потаскуха, и никакой материнский суп не спасет тебя от жалкой, но заслуженной смерти от СПИДа».
Наконец послание матери закончилось, и зазвучало следующее, от Линды Блейк.