Кристина пообещала себе пожалеть его. Она решила вложить в свою жалость к нему всю силу убежденности, в которой нуждались люди, безнадежно заблудшие, которых надо утешить, отвлечь от навязчивых мыслей, а потом безболезненно распрощаться. В жалости имелось противоядие от иссушающего, всепоглощающего, разрушительного равнодушия, которое она начала невольно испытывать к миру. Пусть уж будет жалость, а не что-то иное, о чем она могла бы потом пожалеть, так как страшно не любила обижать хороших людей.
Кристина не задавалась вопросом, почему именно она стала предметом его внимания, — у чудаков, которых всегда хватает в большом городе, свои прихоти. Она не хотела знать, почему ему пришло в голову переодеться клоуном. Не хотела разбираться ни в причинах его поступков, ни в поводах, ни в его характере. Может быть — когда-нибудь. Когда сердце оттает. Когда ночью перестанут душить кошмары…
Она собиралась с мыслями. Этот странный парень по имени Тимофей тоже молчал.
Они шли уже минут пятнадцать, направляясь из переулков к стадиону «Динамо», и теперь брели по улице Кирова, словно два человека, стремящихся в одно и то же место, но с разными целями.
— Ты хотела у меня что-то спросить, — напомнил он ей.
— Тебе показалось, — сказала она, покачав головой. — В самом деле. С некоторых пор я не любопытна.
— Все люди любопытны.
— А я, представь себе, нет.
— Тогда зачем ты пошла за мной?
— Чтобы получить ответ на один вопрос. Единственный.
— Какой? — с задорным любопытством склонил голову Тимофей.
— Ты вообще что делал в том парке?
— Я просто живу поблизости. Увидел в окно, как какой-то подонок терроризирует хорошенькую девушку, и решил вмешаться. В самом деле. Могу даже показать свою квартиру и то самое окно, если не веришь.
Кристина покачала головой и очаровательно улыбнулась:
— Очень грубая уловка, мальчик. Пойми меня правильно. Я благодарна тебе, конечно, за помощь и участие, но… обычно я решаю свои проблемы сама.
— И часто ты сталкиваешься с такими проблемами?
— Я не буду слишком груба, если скажу, что это не твое дело?
— Нет, в самый раз. Это действительно не мое дело. Ты права. Каюсь.
— А еще мне не нравится, когда кто-то разыгрывает бездарную комедию только ради того, чтобы понравиться.
— Это ты о клоуне? А разве он тебе не понравился?
— Нет! Ты поставил меня перед всеми в неловкое положение!
— По-моему, было очень весело. Хотя, если уж говорить о неловком положении, то это ты меня уделала своими стишками.
— И очень этому рада.
— Ладно, не притворяйся! — шутливо одернул ее Тимофей.
— Что? — переспросила она.