— Постирал, а что?
— Это называется «постирал»? — воскликнула она, встряхивая полотенце. — Ты только посмотри, что это такое! Его же теперь осталось только на половую тряпку пустить.
— Полотенце мое. Как хочу, так и стираю.
— Где тут что твое? Ты что, заработал, купил? Я тебя спрашиваю!
— Мама, перестань, пожалуйста. Мне это уже надоело! Понятно?
— Ты как с матерью разговариваешь, а? Ты как разговариваешь, гадость такая! — полотенце хлестко пришлось по Колькиному плечу, сразу оставив на рукаве свитера мокрый след.
Валентина и хотела бы остановиться, но ярость имеет свою логику, свою властную привлекательность, не допускающую отступления.
— Бездельник чертов! Ничего толком сделать не можешь! Сколько можно тебя учить?! Сколько учить, спрашиваю?! — как заведенная, повторяла она, несколько раз ударив его.
— Ладно, — процедил Колька, и в лице его вдруг проявились резкие, угловатые черты, а в глазах отстраненная решительность. Он подошел к вешалке, натянул сапоги, снял было куртку, но тут же бросил ее, после чего выскочил из квартиры в чем был — свитере и джинсах.
— Ты куда?! — закричала Валентина, бросившись следом. — Вернись немедленно! Коля! Я кому говорю!
В подъезде слышалось только гулкое эхо его стремительных шагов.
Охваченная стыдом, яростью и горькой тревогой, она подхватила куртку и побежала за ним.
На улице Кольки уже не было.
— Вот дурак! — всхлипнула она. — Весь в папочку! Тот тоже мастер дверью хлопать. Вот и беги к нему! Беги! Я не держу.
Состояв у подъезда, Валентина решила позвонить через часок бывшему мужу. Колька частенько навещал отца, жившего на Сухаревской с матерью и очередной женой. Там же он находил убежище после таких вот сцен, которые случались в последнее время все чаще.
Единственное, что ее беспокоило, так это отчаянная и почти ужасавшая ее теперь выходка с курткой. Это уже не от отца. Тот если что-то делал, то аккуратно и основательно. Даже уходя, не забывал о мелочах.
Уже на полпути к квартире Валентина услышала, как надрывается телефон, и прибавила шагу.
— Господи, ну кто там еще… — запыхавшись, пробормотала она, снимая трубку. — Да, слушаю!
— Валя? — услышала она голос Олежека.
— Да, я.
— Что у тебя случилось?
— Случилось? Ничего такого не случилось. Просто сынок родимый коники выкидывает. А ты… ты чего звонишь?
— Мне надо с тобой увидеться, — просто сказал он, но Валентина ночему-то почувствовала беспокойство.
— Не сейчас, Олег. Я… я вся на нервах. Поганец этот меня с ума сведет. Просто голова кругом! Представляешь, хлопнул дверью! Ушел в одном свитере!